Укрощение строптивой, большой театр. "укрощение строптивой" в большом театре Жан кристоф майо укрощение строптивой

Нью-Йорк, 2017
Фотографии Нины Аловерт.

26 июля на сцене Линкольн-центра в Нью Йорке состоялась премьера балета Государственного академического Большого театра России “Укрощение строптивой” в постановке хореографа Жан-Кристофа Майо. О процессе создания спектакля, о выборе танцоров и создании музыки, об особенностях работы над балетом и своем уникальном подходе к артистам увлекательно, по-французски элегантно и с легкой перчинкой юмора рассказывает Жан-Кристоф Майо на пресс-конференции перед Премьерой спектакля.

“Укрощение строптивой”, финальная сцена. Нью-Йорк, 2017

Жан-Кристоф Майо: Я не особо люблю говорить о балете, так как балет нужно смотреть. Для меня всегда самое главное – это потрясающий опыт создания спектакля. До того, как я стал работать с “Большим театром”, я более 25 лет не делал постановок с другими труппами, кроме своей. И конечно, я был весьма впечатлен, как, наверно, любой хореограф, который сталкивается с компанией высшего уровня. Есть две причины почему я решил ставить “Укрощение строптивой” именно в Большом театре.

Жан-Кристоф Майо: Я не особо люблю говорить о балете, так как балет нужно смотреть

Когда вы не знаете культуру народа, вы в своих суждениях начинаете использовать клише. Примерно так: французы едят камамбер и багет. (Смеётся). Возможно я не прав, ведь я не так уж хорошо знаю Россию и русских, но…:

Во-первых, мне всегда казалось, что мальчики в Большом театре все такие суровые настоящие мужчины, а все девочки просто красавицы… Так что для меня Большой театр был достаточно очевидным выбором для постановки именно этого спектакля.

А вторая и очень важная причина в том, что я более 20 лет отработал с танцовщицей, которую очень люблю – Бернис Коппьетерс. Когда ей было 22 года, я пообщал ей, что когда-нибудь я поставлю “Укрощение строптивой” для нее, ведь она и есть этот образ. Вместе с ней мы поставили 45 балетов, и однажды она пришла ко мне и сказала: “Все, я прекращаю”. И как раз в этот момент мне предложили сделать постановку в “Большом театре”. Я сказал ей, что сделаю это для нее, потому что она будет моей ассистенткой. Таким образом, я буду ставить балет с ней. И вот мы сидим: Лантратов (Владислав Лантратов, исполнитель роли Петруччо, прим. ред), Катя, Майо и Коппетьерс. И мы занимались хореографией в отеле очень долго, разговаривали, общались.

В процессе постановки я много узнал нового о русском балете и русских. Я не могу говорить обо всех танцовщиках, только о тех, с кем я работал в Большом театре. Они совершенно другие. И процесс работы совершенно другой.

Когда мы начинали, все было нестабильно. Но должен признать, что состав, с которым я работал – это самые люксовые, высококлассные 25 танцоров театра. Я открыл для себя, что русские танцоры очень восприимчивы. Я думал, что они довольно закрытые, а они оказались восприимчивыми, и это очень трогательно. Они никогда не покажут тебе, что страдают, но это нужно понять. Они столько тебе отдают! Они очень глубокие личности. До этой постановки я думал, что они любят конфликты и специально стараются их создать, а я француз и конфликты не люблю, я избегаю конфликтов. Но, оказалось, это не так, и я открыл для себя потрясающих глубоких людей и приобрел замечательных друзей.

Важным было и то, что одной из особенностей танцоров Большого театра является их умение чувствовать театр. Работать с ними – нечто особенное, они очень щедрые, но работают совершенно иначе, по-другому, иногда это нелегко. Это примерно так же, как пытаться объяснить что-то человеку, с которым вы говорите на разных языках, и у тебя не хватает точных слов, которыми можно передать то, что чувствуешь и хочешь сказать. Но чем дольше на сцене этот балет, тем лучше мы с артистами понимаем друг друга, тем лучше они чувствуют, чего именно мне хотелось достичь в этом спектакле.

В 2011 году я стал присматриваться к артистам Большого театра, когда приезжал на концерт Беноа. Затем, когда я ставил свое “Лебединое озеро”, ко мне пришла сумасшедшая идея. За три дня до выступления я решил представить “Лебединое озеро” в интересном варианте. Первый акт в исполнении моей труппы с моей хореографией, второй, мистический акт должен был быть исполнен артистами “Большого театра” в традиционном ключе, а третий должен был стать чем-то сумасшедшим. Пуристы были совершенно шокированы, но мне это очень нравилось. Мне это дало возможность посмотреть на всех танцоров поближе.

Жан-Кристоф Майо: Но чем дольше на сцене этот балет, тем лучше мы с артистами понимаем друг друга, тем лучше они чувствуют, чего именно мне хотелось достичь в этом спектакле

Тогда-то я понял, что с Катериной (Екатерина Крысанова, исп. роли Катарины в балете “Укрощение строптивой”, прим. ред) будет тяжело, жестко. Она все время жаловалась на что-то, то свет не так стоял, то еще что-нибудь. Вот я и подумал, что с ней общаться вообще не стоит.

Потом у меня ушло два года на то, чтобы немножко узнать артистов поближе, но даже спустя это время, я все еще не знал, кто что будет танцевать. Потому что “Большой театр” – действительно большой, там более 200 танцоров, кого-то я и по сей день не знаю. Только в январе 2013 года мы начали работать над постановкой. Работали на протяжении 7 недель, потом два месяца перерыва и еще 6 недель работы. Между работой я еще приезжал в “Большой”, чтобы хотя бы пересечься с артистами взглядом, чтобы узнать друг друга получше.

Для меня ставить балет с танцорами – это то же самое, что сходить на ужин с людьми. Иногда за ужином встречаешь новых людей, но нужно твердо знать, что за столом не будет никого, кто может испортить тебе вечер. Нужно убедиться, что даже если они не знакомы, у них все равно есть что-то общее. А когда есть общее между людьми, обязательно все получится.

А сейчас хочу рассказать вам небольшую историю о том, как Катя получила главную роль. Когда я уже поехал в Москву ставить «Укрощение строптивой», я ничего ещё не решил об образе главной героини спектакля, единственное что было точно, – она будет рыжая и в зеленом платье, и что с ней будет сложно. (Смеётся)

Жан-Кристоф Майо: Уезжая в Большой, я ничего ещё не решил насчет образа главной героини спектакля, кроме того, что она будет рыжая и в зеленом платье, и что с ней будет сложно.

В первый репетиционный состав танцоров балета я Катю не взял. В Большом все занятые, возможно, она на тот момент танцевала какие-то другие большие роли, не помню. Но однажды ко мне подошла эта миниатюрная девочка и сказала, что хочет пройти у меня прослушивание. Я ответил, почему бы и нет. В конце концов, это очень трогательно, когда танцор к тебе сам подходит. На следующий день она пришла на прослушивание, не зная всего того, что я рассказал вам до этого. И вот она приходит: рыжая, в зеленой рубашке, с зелеными ресницами. Я решил, что это знак, за которым нужно следовать. Возможно, у меня свое видение, но мне нравится быть “изнасилованным” артистами, когда актеры “берут меня штурмом”. Я считаю, что невозможно быть хореографом, если ты закуклен в своем мире, а артисты у тебя остаются в стороне.

Я считаю, что хорошую хореографию невозможно создать без особой эмоциональной связи с танцорами. Казалось бы, если заменить артиста, хореография не изменится. Но для меня замена артиста может привести к тому, что хореография попросту исчезнет, не сможет существовать в другом исполнении. Принято считать, что роль открывает в человеке новые грани, о которых он раньше не подозревал. На мой взгляд, можно создать такие условия, в которых танцоры почувствуют себя достаточно комфортно и покажут больше, чем то, на что они были способны раньше. Но в человеке можно раскрыть лишь то, чему он сам захочет помочь проявиться. И я могу создавать такие условия. Я люблю работать в радостной обстановке, ненавижу страдания и не думаю, что они нужны.

Я думаю, Катя в “Укрощении строптивой” раскрылась более нежной и хрупкой девушкой, чем она сама себя считает. И Влад тоже.

Часто “Укрощение строптивой” ставят, как историю мачо. И мы никогда не узнаем, как к этому относился сам Шекспир. Но для меня очевидно, что это история двух исключительных людей, которые рядом с собой не приемлют заурядного партнера – “середняка”. Но главной идеей этой пьесы является любовь и возможность найти любовь для каждого человека. Каждый может найти свою пару, свою половинку, даже уродливый, плут или неблагополучный человек, и никого нельзя судить за выбор. Вот о чем для меня пьеса.

Жан-Кристоф Майо: Самое сложное говорить об искренности сюжета, о ясности результата, это можно обсуждать бесконечно, это субъективно, но я считаю, что есть что-то свежее в нашем балете и что-то, что напрямую проникает в сердца людей.

Я люблю работать над хореографией в балете, но не меньше я люблю работать над историей. На мое решение постановки “Укрощение строптивой” повлияло празднование 450 летия Шекспира. Я очень волновался перед показом “Укрощения строптивой” в Лондоне. Во-первых, это родина Шекспира. Во-вторых, хореографию воспринимают в каждой стране по-разному.

Самое сложное говорить об искренности сюжета, о ясности результата, это можно обсуждать бесконечно, это субъективно, но я считаю, что есть что-то свежее в нашем балете и что-то, что напрямую проникает в сердца людей. Не знаю, скромно ли так говорить, но это некая непосредственность. Показ в Лондоне прошёл с успехом, публика его хорошо приняла.

Меня всегда больше интересует зритель, который мало что понимает в танце. Потому что людей, которые разбираются в балете, не так много в зале – на каждом спектакле от силы сотня, если вам повезёт.

Сегодня мы можем использовать классическую балетную хореографию в абстрактных декорациях, рождая некую шуточную, ироничную постановку. Сила музыки и танцоры захватывают зрителя и подсознательно, языком тела, напоминают вам о важных вещах, о которых мы все знаем. Это чудесная химия, которую сложно объяснить.

Работая над новым балетом, я всегда вдохновляюсь артистами, поскольку они воплощают для меня те образы, которые я хотел бы видеть на сцене.

Решив работать с Большим, я решил использовать музыку Дмитрия Шостаковича для постановки, так как я знал, это будет близким для артистов по духу. Мне кажется, я прослушал все существующие записи Шостаковича. Музыка для меня – это высочайшее искусство. Мне кажется, ничто не вызывает больше эмоций, чем музыка.

Первое, что я сделал еще до постановки хореографии, это собрал музыкальную композицию спектакля, партитуру. На бумаге это выглядит довольно странно, сумбурно. Но я уверен, что ценность и богатство музыки Шестаковича в том, что он – один из тех композиторов, которые способны работать на совершенно разных уровнях. Будучи музыкантом сам, я понимал, что смогу скомбинировать его музыку так, чтобы она звучала будто специально написанная для этого балета. При этом я использовал очень много музыки, которую он писал для кино.

Жан-Кристоф Майо: Я не могу сидеть у себя в комнате и придумывать хореографию. Я должен быть в зале вместе с танцорами и музыкой, иначе не смогу придумать и шага.

Я не могу сидеть у себя в комнате и придумывать хореографию. Я должен быть в зале вместе с танцорами и музыкой, иначе не смогу придумать и шага. Музыка вызывает у меня эмоции и вдохновение. Работая над постановкой, я пытался соединить музыкальные произведения одно за другим, естественно, придерживаясь формальных канонов оркестра, структуры композиции и сохраняя эмоциональный баланс на протяжении всего произведения.

Иногда мне приходилось забывать о значении музыки для русских. Я знаю, что Шостакович – русский, но прежде всего, он композитор. Поэтому и француз может слушать музыку Шостаковича, не оценивая значения и смысла, который в нее заложен. В какой-то момент у меня даже возникли сомнения. Когда я использовал музыку симфонии, мне объясняли, что для русской культуры значит эта музыка и что с ней нельзя играть. Но вместо того, чтобы говорить о войне, я говорил о любви в музыке. Я уважаю музыку, я не люблю провокации.

Я чувствовал себя уверенно в том, что я делал. Я пришел к дирижеру и дал ему свой план. Он держал его три дня и вернул мне со словами: “Это именно то, что я мечтал когда-нибудь дирижировать”.

Я сказал, что ж, тогда давайте сделаем хорошую работу. И я думаю, это сработало и у нас получилось.

Жан-Кристоф Майо: Иногда мне приходилось забывать о значении музыки для русских. Шостакович – русский, но прежде всего, он композитор. Поэтому и француз может слушать музыку Шостаковича, не оценивая значения и смысла, который в нее заложен.

Данная шекспировская пьеса, в переформатированном в балет виде, входит в репертуар Большого театра во второй раз. Видимо, с этим названием руководство театра связывает некое поступательное движение вперед, начало новой эпохи.

Когда «Укрощение» в легендарной постановке Джона Крэнко (на музыку Доминико Скарлатти) возникло здесь в 1996 году, Большой Балет просыпался к новой жизни после многолетнего правления Юрия Григоровича, только что покинувшего свой царственный пост. Забавно, что ни в 1996, ни в 2014 речь не шла о тотальном переосмыслении хореографического языка, на котором говорит труппа, при этом и тогда и сейчас приятно повеяло свежим ветерком. Наблюдалась смена поколений, молодые рвались в бой, были готовы на всё, чтобы заполучить партию в премьерном спектакле.

«Укрощение» Крэнко выдвинуло вперед Дмитрия Белоголовцева и Марианну Рыжкину, «Укрощение» Майо - Владислава Лантратова, Екатерину Крысанову, Ольгу Смирнову, Анну Тихомирову, Артема Овчаренко , Янину Париенко, Артемия Белякова.

Они и без того звезды, но новые роли выводят на новый уровень.

Символично, что артисты Большого и 20 лет назад и сейчас открыли дополнительные чакры своих дарований через балет конфликтный, остро драматичный, комический и местами даже агрессивный. Может, через эту театральную агрессию артисты очищаются от пережитого ими за последние 2 сезона? Скорее всего, в 1996 было то же самое - поиски себя в изменившихся условиях, когда «крушение потолка» в стране дошло до крыши Большого театра.

Считается, что сам факт прихода Жан-Кристофа Майо в Большой на оригинальную постановку, - это невероятное везение и удача, а также плод грамотной внешней политики худрука балета Сергея Филина. Последнее, несомненно, правда, так как два года назад Филин сделал красивый жест - пригласил Балет Монте-Карло с гастролями в Большой на организованный им фестиваль [email protected] (французы показывали «Дафниса и Хлою») и дал наших артистов для участия в «Лебедином озере» в скандальной постановке Майо. И Майо, для которого статусы и ранги трупп не имеют никакого значения, зато он умеет ценить артистов, встретил Екатерину Крысанову, исполнявшую в той редакции «Лебединого озера» главную партию.

Едва ли Филин заранее знал, насколько Крысанова понравится Майо,

но когда зашла речь об оригинальной постановке для Большого, Майо, отказывавший ранее всем театрам, дал оглушительное согласие. Вскоре появилось название «Укрощение строптивой», где в главной роли должна была блеснуть Крысанова.

Кастинг был трудный. Майо на самом деле привык работать с командой единомышленников, с людьми, чей язык тел он знает наизусть (поэтому он и создает все свои спектакли в своей компании Балет Монте-Карло), а тут выстроилась шеренга прим, премьеров, первых и ведущих солистов, готовых на всё.

У них своя логика. Например, кто-то не участвовал в других премьерах года и хотел отыграться за счет последнего балета сезона, кто-то вернулся в отличной форме после травмы, кто-то стареет и видит в новой постановке последний шанс быть замеченным.

Но все эти факторы совершенно не волновали Майо. Он не привык к труппам, живущим такими расчетами, он любит смотреть на пластику артиста, заглядывать в его глаза и не видеть там прошлого.

На роль Петруччо быстро был выбран Лантратов , до сих пор еще не нашедший себя в громадном репертуаре Большого.

Он идеальный вариант человека без прошлого: хорошая техника, красивые линии, интересное лицо, немного субтильности, немного брутальности, неудавшиеся роли в балетах Григоровича и Крэнко - и вот он, герой балета Майо. С таким артистом можно начинать работать с чистого листа, и он будет счастлив соответствовать, ибо устал от непопаданий.

В другой состав попали Мария Александрова и Денис Савин - пара, прославившаяся в 2003 в «Ромео и Джульетте» Поклитару-Донеллана. Майо работал с ними настороженно, так как имел дело с людьми богатого бэкграунда. Ему многое не нравилось, но в конечном счете трудолюбие и послушание Александровой взяли верх, и Мария воплотила на сцене заветную роль.

Для Майо была очень важна Бьянка - «хорошая» дочка Баптисты.

Через нее хореограф-модернист мог высказаться на языке чистой классики. Создавая балеты в Монте-Карло, он почти не пользовался им, лежащим в глубоком пассиве как школьная латынь и греческий. Ольга Смирнова и Анастасия Сташкевич - замечательные классические балерины - заставили его заговорить на языке, который он в сложившихся жизненных обстоятельствах считал мертвым.

Вместе с Майо в Большой приезжала команда постановщиков. Бернис Коппьетерс, прима Балета Монте-Карло и муза Майо, теперь работающая с ним как хореограф-постановщик. Возможно, уверенность, что Бернис будет рядом, пусть не как танцовщица, а как ассистент, заставила Майо изменить своим принципам и поставить балет с чужой труппой. Другой важный человек - сценограф Эрнест Пиньон-Эрнест, известный также как актуальный художник, создающий уличные инсталляции. Художник по костюмам - Огюстен Майо, художник по свету, автор видеопроекции - Доминик Дрийо и драматург - Жан Руо.

Вот такая «маленькая Франция», без которой не случилась бы премьера балета «Укрощение строптивой». Интересно, что аналогичная бригада, только британско-немецкая, сложилась у Славы Самодурова. Часть его стиля - это прозрачные пластики Макилуэйна и послушные пятые позиции, наличие которых у артистов гарантирует вагановская выпускница Клара Довжик.

Особенностью постановок Майо, по которым мы безошибочно узнаем его «руку», является некоторый налет гламура и шика.

Он чувствуется везде - в танце, костюмах, дизайне, поведении героев. Жан-Кристоф, вовсе не гламурный по своей природе человек, носит давно эту защитную маску, чтобы адаптироваться в непростой среде мини-государства Монако. Его компанию опекают и контролируют члены княжеской фамилии, а потенциальные зрители балетов Майо - бонвиваны со всего мира, завсегдатаи знаменитого казино и владельцы роскошных яхт. Кроме того, через город проходит трасса Гран-при Монако Формулы-1, и ежегодно происходит ралли «Монте-Карло».

Чтобы абстрагироваться от всего этого, Майо придумал своеобразный «дресс-код», который делает его своим среди чужих и не мешает творить. Он сочиняет достаточно серьезные философские балеты, психологически наполненные, даже иногда с социальной значимостью, но прячет эти тонкости под легкой вуалью гламура: минималистичное белое оформление сцены, золотые вставки в костюмах персонажей, модельные прически, осанка. Он не допускает, даже если речь идет о Золушке, чтобы дисгармония внешняя прокралась в сакристию его театра. В Большом все эти условности можно было бы и отбросить, но «маска уже приросла к лицу». Майо обязательно несет с собой легкое облако гламура.

В пьесе Шекспира Жана-Кристофа и его драматурга Руо интересовали прежде всего персонажи, которых они подразделяют в зависимости от нрава и характера на типажи по шкале Феофраста, расписав особенности каждого в программке.

И для каждого характера придуман стиль поведения, выраженный в танце.

И вторая идея - каждый герой (характер) ищет свою половинку и, только обретя ее, становится по-настоящему счастливым и гармоничным. Образуются пары: поэтические Бьянка и Люченцио, гротесковые Гортензио и вдова, экстравагантные Гремио и экономка.

Самые сложные - это Петруччо и Катарина, в них больше сходств, чем различий, по законам физики они должны что-то сделать, получить некий новый заряд, вырасти, измениться, повзрослеть, чтобы их автоматически притянуло друг к другу. Истории этих двоих, непредсказуемых людей, и посвящен балет.

Идея соединения «половинок» воплощена в сценической архитектуре.

Пиньон-Эрнест сооружает такую раздвижную конструкцию, которая в собранном виде используется как лестница, мост, арка, парадные двери в гостиную, портик собора (из него могут выйти молодожены), а в разобранном виде она образно намекает, что каждая часть по отдельности испытывает чувство неполноценности.

Начинается балет интерактивно, когда зрители еще не заняли свои места - по авансцене гуляет элегантная дамочка с мундштуком и в костюме, более подходящем для кабаре из «Золотого века» Григоровича. Это экономка, которую грациозно воплощали в первый вечер АннаТихомирова, во второй - Янина Париенко.

Забавно, что параллели с «Золотым веком» и вторым актом «Чайки» Ноймайера и после возникнут не один раз через музыку Шостаковича. Майо использовал его киномузыку (разные песни, польки, романсы, куплеты из кинолент «Встречный», «Одна», «Гамлет», «Пирогов», «Овод», «Софья Перовская», «Великий гражданин»), фрагменты из музыкальных комедий («Прогулка по Москве» и «Москва-Черемушки»), частично симфонические сочинения (Камерная симфония, Девятая симфония) и «Таити-трот» Винсента Юманса (транскрипция для оркестра Д. Шостаковича, соч. 16). За пультом - Игорь Дронов.

Экономка «провожает» зрителей в гостиную Баптисты, где среди строгих геометрических фигурок происходит довольно разнузданный бал - танцовщицы в черных пачках катают по полу кавалеров. Потом появляется тихоня Бьянка, и все внимание переключается на ее изысканный танец.

Роль Бьянки Майо сочинил специально для Ольги Смирновой

Увидел в балерине черты, которые мы не успеваем в ней рассмотреть, когда она сосредоточенно танцует чистую классику. Вообще-то, когда Ольга на пуантах, она настолько уверена в себе, что ей не нужна поддержка партнера, но играя нежную Бьянку, девушку-кошечку, она умеет ловко изобразить ранимость и хрупкость, чтобы соответствовать книжному представлению о правильной женщине. На Бьянке надета кипенно-белая водолазка и синяя юбка-колокольчик.

Катарина появляется в домашней одежде (в грандиозном исполнении Марии Александровой, завернутой в халат, это выглядит особенно вызывающе), грубит и хулиганит (здесь неподражаема Екатерина Крысанова), но это еще не всё - она в итоге сбрасывает с себя и эту одежду, оставшись в купальнике. Ее с трудом заставляют повязать репетиционную шопеновку.

Петруччо является свататься к Катарине как спустившийся в гор пастух - на нем висит овечья шкура.

Он представляется присутствующим, танцуя грубоватую вариацию, напомнившую знатокам балета «Болт» (Шостакович) «ломовую» вариацию Дениса (имя героя в балете Алексея Ратманского), а балетоманам со стажем танцы Хулигана из балета Боярского «Барышня и хулиган». Его барышней могла бы стать недотрога Бьянка (когда ее танцевала миниатюрная Анастасия Сташкевич во второй вечер), если продолжать развивать внутрибалетные ассоциации. Понятно, что Майо с его гламурным подходом далек от этих советских балетов, но образы сами наплывают вместе с музыкой Шостаковича.

Фирменный стиль Майо проявился в изобретательных танцах неудачливых кавалеров Бьянки и их будущих новых подружек.

Вот завсегдатай кислотных вечеринок, молодящийся плейбой Гремио.

Денис Медведев в этой роли больше похож на короля клубного танцпола, а Вячеслав Лопатин на охотника за ночными бабочками. Танцуют оба очень точно и музыкально. Гортензио (прекрасные Игорь Цвирко и Александр Смольянинов) излучает пафос - его величественные па неуклюжи, что нисколько не смущает этого самовлюбленного кавалера. Он утешится в итоге с богатой вдовой (Юлия Гребенщикова, Анна Балукова).

Впрочем, настоящей изобретательности хореографу хватило лишь для первого акта,

где он живописным танцем рисует шекспировские характеры и шокирует завязкой истории, а второй акт превратился в хорошо сделанную драму с минимумом танцев и оригинальности. Причем половину нагрузки тянет дизайнер и видеорежиссер. Фаллические колбы, символизирующие темный лес, через который Петруччо ведет домой Катарину, пластиковая кровать и очаг.

В целом, сезон завершился очень достойной премьерой, в которой занята лучшая часть труппы. Еще есть не станцевавшие составы, а значит, есть, зачем идти в театр осенью, когда будут повторять «Укрощение». Перед составом с Крысановой, Лантратовым, Смирновой и Чудиным (первый) тоже не устоять - это надо видеть не раз.

Фото Михаила Логвинова и Елены Фетисовой

Балет «Укрощение строптивой» был поставлен специально для Большого театра. Мировая премьера состоялась 4 июля 2014 года. Поставил балет француз Жан-Кристоф Майо (1960 г. р., Тур, Франция) – хореограф Балета Монте-Карло.

фото Михаила Логвинова

У Жана-Кристофа удивительно удачно сложилась творческая карьера. Имея все данные классического танцовщика, но не получив оконченного профессионального образования, он был принят в труппу Джона Ноймайера. После травмы, не совместимой с карьерой балетного артиста, он вернулся в Тур, где собрал труппу из тех, кто любил танец, но особо не учился этому. Его первые небольшие представления начали набирать популярность. Спустя несколько лет он возглавил Ballet du Grand Th??tre в Туре, впоследствии – Национальный центр хореографии. В 1987 году для Балета Монте-Карло он создает спектакль «Чудесный мандарин», имевший громадный успех. И уже через год Каролина, принцесса Монако, приглашает его возглавить труппу в должности директора-хореографа. Он привозит туда всю свою команду, и начинается жизнь, полная творчества. Все складывается фантастически удачно: свой театр, финансирование, реализация всех творческих проектов. Благодаря креативности Майо в Балете Монте-Карло появляется уникальный репертуар. Куда бы ни приглашали хореографа, покидать Монте-Карло никак не входило в его планы: он прекрасно понимал, что таких сказочных условий ему нигде не получить. Майо производит штучный товар и работает над ним тоже по-особенному. Он может часами оттачивать одно и то же движение, заставляя исполнителя повторять его десятки раз, доводя до совершенства, репетировать столько, сколько требуется артисту, чтобы прочувствовать суть образа. Поэтому для него не приемлемо переносить или ставить свои спектакли на других сценах, так как там по определению не будет столько времени, чтобы добиться требуемого им качества.

Фото Елены Фетисовой

Договориться с Майо о постановке полноценного балета для Большого театра было удачей (и в этом заслуга Сергея Филина). На постановку хореограф приехал со своей командой: стенографом, художником по костюмам (и одновременно сыном, впервые дебютирующим в этом балете) и, конечно, с Бернис Коппьетерс – музой, женой, бессменной примой всех его балетов, а ныне ассистентом хореографа-постановщика. «Укрощение строптивой» для Майо – это история любви двух личностей, переведенная на язык тела, которую, в свое время, он хотел, чтобы «рассказала» Бернис.

Выбирая музыку для балета, хореограф остановился на творчестве любимого им Дмитрия Шостаковича: произведения, написанные к кинофильмам, оказалась для хореографа самыми подходящими. Удачно скомпонованная разнохарактерными отрывками, взятыми в том числе и из симфонических сочинений, музыкальная партитура, проникнутая свободой творчества, иронией и гротеском, задала настроение всему спектаклю. Подбор музыки шел долго, усложняясь непростыми переговорами с наследниками композитора: маэстро выбирал – Большой театр согласовывал, Майо опять выбирал – Большой опять согласовывал. И так несколько раз. Стенограф и художник по костюмам решили не связывать себя средневековой Италией и придали не привязанным ко времени декорациям и костюмам акценты современности. Минималистское оформление сцены удачно подчеркнуло стиль и драматургию постановки, добавив событиям актуальность сегодняшнего дня.

Работа с артистами Большого театра для Майо неожиданно оказалась не только успешной, но и проникнутой взаимной симпатией. Неожиданно – потому что у него было много опасений, связанных с постановкой балета для чужой труппы, да и театр сам по себе вызывал сложные чувства – уж очень он большой, во всех смыслах. Мастерство и профессиональная подготовка артистов вдохновила хореографа на то, чтобы занять в спектакле как можно больше исполнителей. Дошло даже до ввода вымышленных героев – лишь бы всем достались роли. Так появились гувернантка, молодой отец Катарины, женихи. В итоге в спектакле занято более 20 человек – все лучшие балерины и танцовщики театра: Екатерина Крысанова, Ольга Смирнова, Владислав Лантратов, Семен Чудин, Игорь Цвирко и многие другие, каждый из которых создал свой яркий образ героя в этом феерическом действе. Хотя оба состава исполнителей равнозначно хороши и каждый заслуживает отдельных слов, хочется сказать о Екатерине Крысановой и Владиславе Лантратове. Жан-Кристоф Майо фактически открыл этих артистов заново: прочувствовав стиль хореографа, Крысанова как будто только и ждала повода продемонстрировать большую свободу пластики, добавив в движения эротичность, так удачно вписав ее в характер своей героини а Лантратов – безудержную свободу мужского начала.

Балет получился эффектным, красивым, полным энергии и юмора. Смотреть рекомендуется всем!

Музыкальные Сезоны

В афише западного театра такую постановку обозначили бы словом «creation». Очень точное определение. Аналог подобрать не так просто. Создание, творение. В принятой у нас терминологии «Укрощение строптивой» - мировая премьера. Балет, созданный постановщиком эксклюзивно для Большого.

Алхимия балета рождается здесь и сейчас. Нюансы, детали, оттенки - все еще очень пластично и подвижно. Спектакли бессменного руководителя балета Монако Жана-Кристофа Майо идут на многих мировых площадках. Но это все - переносы. Вне стен родного театра знаменитый хореограф ставит впервые за 20 лет. Сергею Филину - руководителю балета Большого театра - как-то удалось его уговорить. Что именно ставить, Майо не сомневался. «Укрощение строптивой» - его давний замысел.

«Я очень люблю это произведение, - признается хореограф. - Мне кажется, в нем есть одновременно и ирония, и юмор, и цинизм. То, как в нем рассматриваются отношения между мужчиной и женщиной - это очень необычно. Думаю, из всех произведений Шекспира - это самое чувственное, самое эротичное. А моей работе это близко. Исследовать, как живут пары».

Своим композитором Майо выбрал Шостаковича. Такого балета композитор не писал. Партитуру составил сам хореограф. Тут есть музыка к фильмам «Гамлет» и «Король Лир», эпизоды из 9-й симфонии, фрагменты популярной музыки. Но Майо стремился, чтобы узнавание музыки было минимальным. У публики должно родиться ощущение, что это единое произведение.

Сцена приручения. Мы видим, как Катарина и Петруччо начинают привыкать друг к другу, как две вселенные - примиряются. Драматическое напряжение - до электрических разрядов. При этом «Укрощение строптивой» - балет комедийный. Тут много пантомимы, иронии, игры. Майо шутит: если у вас не ладится с женщиной, то от того, какую музыку вы поставите, во многом зависит исход - захочется вам броситься из окна, или отправиться на поиски новой любви. Еще одна игра - костюмы, созданные сыном хореографа.

«Действие происходит в Италии эпохи Ренессанса, - рассказывает художник по костюмам Огюстен Майо. - Но идея была в том, чтобы создать костюмы, в которых существуют лишь небольшие намеки. Они могли бы существовать в любую эпоху, это делает нашу историю - универсальной».

На универсальном языке общались и артисты с постановщиком. Обе стороны считают, даже хороший перевод не передает оттенков. В процессе работы выработали собственные коды.

«У него все по-настоящему, очень здорово, - отмечает премьер Большого театра Семен Чудин. - Вот я, например, Люченцио и пытаюсь вдохнуть запах Бьянки, и мне от этого становится прекрасно. Мне кажется, Жан-Кристоф пытался найти настоящее в нас что-то».

Майо создал не балет на двоих, он выводит и параллельные любовные сюжеты. По законам жанра каждый находит свое счастье. Его воплощение - уютное чаепитие.

Новости культуры

Вместо того, чтобы превращать «Укрощение строптивой» в практическое руководство по домострою — как усмирить непокорную жену — спектакль рассказывает о встрече двух невероятно сильных личностей, каждая из которых в итоге узнает в другом себя. Причина их неуправляемого, идущего в разрез с социальными нормами поведения, — в одиночестве, на которое они обречены среди обывателей, в том, что ни один из них пока не встретил себе равного. Это два альбатроса среди стайки воробьев. Здесь речь идет именно о любви за гранью общепринятых норм. Ведь Петруччо, которого, казалось бы, влечет лишь состояние будущего тестя Баптисты, заключив брак, не оставляет Катарину, а уводит ее с собой, хотя мог бы благополучно проматывать ее приданое. Его влечет именно эта женщина. Она его истинное приданое, его истинное сокровище. И после серии испытаний он убеждается, что не ошибся в Катарине, она именно та женщина, которая соразмерна его безразмерной личности. Он не ошибся. И она не ошиблась. Если она и уступает требованиям супруга, то не потому, что считает его сильнее, а потому, что узнает в нем себя. Она скорее играет в покорность, нежели покоряется на самом деле. И неважно, что луна отныне называется солнцем, у двух влюбленных — свои небесные светила. Покорность жены не ввела Петруччо в заблуждение. Однако для окружающих —тех, кто ранее знал эту женщину как отъявленную дикарку, — действующие кодексы поведения в обществе соблюдены, и все могут вздохнуть с облегчением, ведь даже самые дерзкие вынуждены смириться с общепринятыми правилами. В действительности же Катарина и Петруччо необычайно слаженно исполняют свою особенную партитуру, и их мастерски разыгранный номер позволяет им вырваться из рамок обыденных представлений о влюбленных.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Баптиста — богатый дворянин, отец Катарины и Бьянки. Все было бы хорошо, если бы правила того времени не требовали бы от него сначала выдать замуж старшую дочь, в то время как все потенциальные женихи, бывающие в доме, ищут благосклонности его прелестной младшей дочери. На самом деле его мало волнует счастье дочерей. Его интересуют зятья. Но именно поведение Катарины, старшей дочери, лишает его надежды когда-либо достичь цели.

Катарина — имеет прекрасное приданое, которое могло бы соблазнить самых привередливых женихов, но в придачу к нему полагается несносный характер, который отталкивает всех возможных претендентов. По всей видимости за ее резкостью скрывается презрение, которое она испытывает к бледным воздыхателям своей сестры. Ее ничто не устраивает. Что это — острая форма мизантропии или проявление чрезмерной требовательности? Она безудержно и рискованно играет со своей жизнью.

Бьянка — младшая дочь, заложница поведения Катарины. Пока сестра будет отвергать возможных женихов, Бьянка будет лишь безучастно смотреть на бесконечную вереницу претендентов на ее руку и сердце. Это жестоко, ведь если ее старшая сестра неуживчива и строптива, у Бьянки есть все. Все, чтобы считаться идеальной партией с точки зрения общепринятых норм: у нее есть богатое приданое, она очаровательна, красива и обладает кротким нравом. Однако старшей сестре до этого нет дела.

Гремио — господин, который хорошо подошел бы для роли одного из похотливых старцев, подсматривавших за Сусанной, когда та совершала омовение в своем саду. Такой Сусанной не могла бы стать для Гремио неистовая Катарина, она безжалостно прогнала бы незваных соглядатаев. Для Гремио Сусанной может быть лишь неискушенная Бьянка. Возраст и отталкивающий внешний вид не являются, по мнению Гремио, помехой для неотступных ухаживаний, и это лишний раз подтверждает, что крупное состояние способствует завышенной самооценке.

Гортензио — еще один воздыхатель Бьянки. Это денди, которого заботит лишь собственная персона и правила добропорядочного общества. В девушке он ищет только зеркало для собственного отражения. Ситуацию разрешит полная противоположность самого Гортензио, грубиян по имени Петруччо, которому безразличны принятые в обществе условности.

Люченцио — представитель золотой молодежи. Он из хорошей семьи, очарователен, похоже, образован. Они с Бьянкой созданы друг для друга, они одного возраста, принадлежат одному кругу. Здесь было бы уместно вспомнить песню Жюльетт Греко: "Поженим их, поженим, ведь они так похожи друг на друга«.1 Никто не стал бы возражать. Никто, кроме Катарины.

Петруччо — настоящее чудовище. Именно его Гортензио считает способным если не пленить Катарину, то хотя бы жениться на ней. По мнению Гортензио Петруччо не будет привередничать. Но он ошибается, он так ничего и не понял в человеке, другом которого себя называет. Нет никого более «привередливого», чем этот внешне грубый и неразборчивый человек, который соглашается познакомиться с Катариной. Петруччо находит, что Катарина вполне ему соразмерна. Она — за рамками общепринятых условностей. Там, где становится понятно, что только чудовища и не являются слепцами.

Грумио — слуга Петруччо; в меру труслив, в меру угодлив. Это все, что от него требуется. Соучастник проделок своего хозяина.

Вдова — по всей видимости, вовсе не безутешная. Она вовсе не намерена оставаться вдовой. Однако при определенных условиях: второй муж должен быть человеком ее круга и иметь достаточное состояние. К остальному она приспособится. Вдова быстро остановит свой выбор на Гортензио.

Экономка — считает, что имеет права на хозяина дома Баптисту, с тех самых пор, как ведет хозяйство в этом доме. Но у того в голове одни дочки, поэтому, рассудив, что скоро дом опустеет — ведь девочки выйдут замуж — она теряет терпение и соглашается принять ухаживания старика Гремио. Это обеспечит ей спокойную безбедную старость, пусть и без любви, и даст возможность войти в то самое высшее общество, которое является таковым лишь благодаря высокомерию и деньгам.

I часть

В большом доме богатого дворянина Баптисты слуги передразнивают хозяина, воспользовавшись его отсутствием. Они изображают Баптисту — отца, безуспешно пытающегося выдать замуж старшую дочь, неистовую Катарину, и отказывающего поклонникам младшей дочери, святоши-недотроги Бьянки. Они должны набраться терпения. Неожиданно возвращается сам Баптиста и резко прекращает разыгрываемую слугами комедию.

Знакомство с двумя дочерьми Баптисты. Все взоры прикованы к младшей — прелестной Бьянке; но никто и ничто не может снискать расположения непокорной и дерзкой Катарины, кроме, может быть, ее собственного отца. Строптивица — это она.

В дом Баптисты стремятся поклонники красоты Бьянки. Их трое: старик Гремио, фатоватый Гортензио и очаровательный Люченцио. Они щеголяют своими достоинствами перед девушкой, стремясь привлечь ее внимание. Конечно, предпочтение отдано очаровательному Люченцио. Поддавшись зарождающемуся чувству, Бьянка танцует мечтательную вариацию. Однако отец должен соблюсти общепринятые условности. Сначала надо выдать замуж старшую дочь. До этого он не примет ни одного предложения руки и сердца от воздыхателей Бьянки. Баптиста посылает за старшей дочерью, он хочет познакомить ее с возможными претендентами в надежде, что кто-нибудь из них решится сделать ей предложение, однако поведение Катарины совсем к этому не располагает. Очевидно, что она делает все, чтобы отпугнуть возможных поклонников. Она явно предпочитает одиночество в доме своего отца комедии под названием брак.

Возникает вопрос — как избавиться от этакой дикарки? И тут Гортензио во время вспоминает, что у него есть не особо притязательный друг, желающий заключить выгодный брак. Он мог бы жениться на строптивой Катарине и тем самым открыть путь к Бьянке. Гортензио спешит привести его в дом Баптисты. Друга зовут Петруччо, он столь же неотесан, сколь Катарина строптива, но перспектива разбогатеть благодаря приданому невесты заставит его найти привлекательные черты в этой отталкивающей женщине.

Наконец является спаситель. Но где же его невеста? Та, которая, похоже, изрыгает огонь? Превосходно, он ею займется! Он уверен, что соблазнит Катарину, он устраивает перед ней настоящий брачный спектакль, в котором каждый «от ворот поворот», полученный от невесты, лишь подстегивает его любовный пыл. Два чудовища сходятся в поединке, в котором Петруччо притворяется хорошо воспитанным человеком, способным не замечать вспышки гнева своей избранницы, а Катарина, стремясь его отвадить, ведет себя все более и более вызывающе. Тем не менее и Петруччо не чужды романтические чувства.

Возможно, любовь способна приносить сладость и заставлять трепетать нежное сердце? Катарина почти готова уступить. Что, впрочем, она тут же расценивает как приступ собственной слабости. Но слишком поздно, она уже выдала себя, и возможно, именно по этой тайной причине, благодаря пробудившейся надежде, она соглашается принять предложение руки и сердца этого услужливого грубияна.

Согласие Катарины открывает дорогу поклонникам прекрасной Бьянки. Баптиста сообщает им, что старшая сестра наконец пристроена. Воздыхатели готовятся сделать предложение Бьянке.

Первым пытает счастья старик Гремио. Предвидя, что его преклонный возраст может стать помехой, он приносит Бьянке роскошное колье, которое он желал бы надеть на ее шею. Его старания особым успехом не увенчались, девушка считает, что даже самое прекрасное колье не стоит обязательств, которых жаждет его даритель. Сцена происходит на глазах у любопытной экономки, которая рискует вскоре лишиться своего места. Она озабочена своей дальнейшей судьбой и вовсе не хочет упустить Гремио, у которого нет никаких шансов завоевать расположение прелестной Бьянки.

Затем настает черед фата Гортензио. Ему незачем приносить подарки. Само его присутствие — уже подарок. Однако Бьянка не впечатлена его самолюбованием, она оказывает ему сдержанный прием, и на любовную сцену выходит вдова, подруга семьи, которую этот красавчик вполне устраивает.

Наконец появляется Люченцио, выходец из состоятельной семьи. Его финансовое положение гарантирует ему благосклонность отца, а очарование молодости — благосклонность дочери. В подтверждение своей любви Люченцио дарит Бьянке сборник стихов. Красавице стоит лишь открыть книгу на странице, отмеченной закладкой, для того, чтобы убедиться, что ее чувства к молодому человеку взаимны. Их дуэт не оставляет сомнений относительно тех чувств, которые они испытывают друг к другу. Итак, если с Катариной все устроится должным образом, поженится и эта пара.

Однако все не так просто. Напрасно Катарина ждет своего жениха — этого грубияна, который сумел разжечь в ней огонь. Ее терзает ярость, сменяющаяся грустью и отчаянием, она неистовствует, бушует и в итоге сдается.

Начинается праздник в честь помолвки двух диких хищников. Баптиста пытается утешить старшую дочь в отсутствие жениха, остальные же тем временем предаются веселью. Наконец появляется Грумио, разнузданное поведение которого предвещает еще более беззастенчивую выходку хозяина. Его хозяин занят более срочными делами, чем женитьба, он появится в свое время, когда напьется и наестся до отвала.

Наконец появляется Петруччо, который уже начал праздновать собственную помолвку. Однако он не торопится к своей невесте, и, кажется, вовсе не спешит заключить брачный союз. Но поскольку он здесь именно из-за этого, в конце концов, он решает подойти к своей будущей жене. Всех интересует, что за подарок он приготовил своей невесте, Петруччо достает из футляра колье, предназначавшееся Бьянке, и надевает его на шею Катарине. Для строптивой Катарины это уже чересчур, и она дает своему мужу гневную пощечину.

Присутствующие столбенеют. Эта дура своей несдержанностью испортила праздник, жених оскорбленно отворачивается, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее в ответ. Кажется, ему действительно очень бы этого хотелось. Похоже, все кончено. Другой жених, готовый жениться на этой боевой строптивице, скорее всего, найдется не скоро.

Петруччо хочет ответить Катарине пощечиной и затем уйти, хлопнув дверью, но внезапно меняет свое решение. Эта женщина, думает он, эта женщина с ее несносным характером — точная копия меня самого, она просто создана для меня. Надо лишь заставить ее кое-что понять. Прежде всего, что со мной так нельзя обращаться. Он волочит Катарину за собой на глазах у испуганных гостей, задающихся вопросом, не слишком ли далеко зашла эта игра. Ничего хорошего это строптивой Катарине не предвещает. Однако дело сделано, свадьба состоялась. Музыка, танцы!

II часть

Начинается странное свадебное путешествие. По дороге к дому Петруччо супругам надо пройти через пугающий лес. Измученная, еле держащаяся на ногах Катарина молит о пощаде, она с трудом идет вперед, ей нужно отдохнуть, перевести дух. Однако Петруччо ничего не хочет слышать, он, похоже, готов бросить ее в глухом лесу, если она не последует за ним. Испуганная женщина, которая до этих пор знала лишь комфорт в отцовском доме, вновь поднимается, просит о передышке, но все напрасно. Ее муж непреклонен. Во время путешествия на небольшую процессию (пару сопровождает вездесущий Грумио, который вдруг неизвестно куда пропадает) нападают разбойники; они окружают Катарину, отбирают у нее колье. Кажется, Петруччо не внемлет призывам о помощи своей испуганной супруги. Она прекрасно защитит себя и сама — по крайней мере, сейчас появилась прекрасная возможность это проверить. Так продолжается до тех пор, пока Петруччо не решает вмешаться, он разгоняет нападающих, среди которых спрятавшийся под маской слуга Грумио. Этот лакей — настоящая пройдоха, что, впрочем, неудивительно. А что же его хозяин, он тоже сообщник? Это он устроил нападение разбойников, чтобы испытать Катарину? Пока это остается тайной.

В конце концов, путники добираются до жилища Петруччо, которое не идет ни в какое сравнение с домом Баптисты. Одинокая, обессиленная Катарина, увидев, что ожидает ее теперь, погружается в отчаяние. Она падает в обморок. Наблюдавший за ней Петруччо устремляется к ней, подхватывает ее и бережно относит на постель, восхищаясь смелостью этой женщины, любуясь ее дерзкой красотой. Уверенный, что Катарина спит, он дает волю своим чувствам, своей нежности и любовной страсти. Когда Катарина приходит в себя, Петруччо быстро садится поодаль на скамью и начинает странную игру. Понятно, что его жилище не очень-то удобно, и что хозяин небогат, но все же не до такой степени, чтобы делать вид, что греешься у воображаемого огня! Катарина заинтригована, она подходит к Петруччо и, убедившись, что никакого очага нет, задается вопросом, не сошел ли с ума ее муж, грея руки возле воображаемого огня. Потом она понимает, что это всего лишь игра. Хорошо. Конечно, здесь есть камин. Она дует на угли, чтобы заставить огонь разгореться. Она даже предлагает своему супругу чай. И хотя этот чай и не настоящий, к сожалению, он не пришелся по вкусу хозяину дома, Петруччо выплевывает его. Супруги продолжают разыгрывать спектакль, в котором они постепенно узнают друг друга. Маски, которые они надевали для зрителей, сорваны. Конец войне. Любовь сразила их наповал.

На следующее утро с первыми лучами солнца, проникшего в спальню влюбленных, наступает благостное пробуждение. Первое спокойное утро в их жизни. Впрочем, они недолго смогут им наслаждаться. Появляется слуга Грумио с письмом. Супругам предстоит проделать обратный путь для того, чтобы отпраздновать свадьбу Бьянки и Люченцио. Для Петруччо это повод представить домочадцам Баптисты новую Катарину.

Перед отъездом Грумио возвращает хозяйке похищенное колье. Петруччо удивлен, он отчитывает своего слугу. Непонятно, искренне ли его удивление или наигранно. Катарина, заподозрив неладное, вновь свирепеет, Петруччо делает вид, что обижен, очередная стычка, за которой следует счастливое примирение. Супруги собираются в путь.

В доме Баптисты идут приготовления к свадьбе Бьянки и Люченцио. Гортензио и вдова, Гремио и экономка объявляют о своих отношениях. Все помнят бурный отъезд любовников-бунтарей, все с любопытством ожидают возвращения строптивой Катарины и ее дьявольского супруга.

Каково же всеобщее удивление, когда появляются Петруччо и Катарина. Они элегантно одеты, образцово любезны: Петруччо демонстрирует почти светские манеры, Катарина — явную покорность. Все радуются такому превращению и решают, что супруги благотворно влияют друг на друга. Муж и жена так прекрасно соответствуют представлениям о супружеской паре добропорядочного общества, что Катарину и Петруччо даже приглашают на чайную церемонию.