В чем и насколько проявляется свобода творчества. Блеск хрусталя в съемке «РБК Стиль

Свобода творчества - принцип, согласно которому автор художественного произведения вправе свободно выбирать направление своего творчества , темы, предметы для описания, применять любые изобразительные средства и художественные приёмы, которые он считает подходящими для достижения избранной творческой цели. Рассматривается как одно из проявлений фундаментального принципа свободы слова , предполагающего право каждого на свободное высказывание своих мыслей.

Принцип свободы творчества предлагает исходить из того, что наличие любых табу на темы или изобразительные средства, с одной стороны, ограничивает возможности самовыражения автора, с другой - лишает общество подлинно художественных произведений. Поэтому, с точки зрения сторонников принципа свободы творчества, возможность творчества без ограничений более ценна, чем политические или моральные принципы, для соблюдения которых свободу творчества ограничивают.

Принцип свободы творчества находится в достаточно сложных и неоднозначных отношениях с общественной моралью , религией и государственной политикой , в частности, с принципом терпимости . Моральные и религиозные принципы включают запреты на определённые темы и средства выражения (запрет на употребление табуированной лексики , на оскорбления , запрет на обнажение тела, на описание сексуальных действий во многих религиях , собственно религиозные запреты, такие как запрет на изображение Мухаммеда в исламе и запрет на «оскорбительные для Бога» высказывания во множестве религий, и так далее). Некоторые темы не рекомендуются к освещению по политическим мотивам. Проблема всех мотивов для ограничения свободы творчества в том, что их обоснованность в каждом конкретном случае, как правило, очевидна только для сторонников, так что при возникновении конфликта «защитников моральных ценностей» с «борцами за свободу слова» найти компромисс удаётся крайне редко.

Показательным примером может служить история книги «Сатанинские стихи» Салмана Рушди. За эту книгу писатель был в году приговорён к смерти аятоллой Хомейни . Аятолла усмотрел в книге богохульные намёки на пророка Мухаммеда и его жён, после чего издал фетву (религиозное распоряжение, которое должен исполнять любой мусульманин), согласно которой Рушди должен быть убит. С того времени Рушди живёт под постоянной охраной британской секретной службы. Несмотря на то, что в практически любом контексте смертный приговор за литературное произведение воспринимается как нечто недопустимое, до сих пор можно встретить высказывания, одобряющие его, причём не только от мусульман.

1. Проблема свободы в философии.

2. Необходимые условия для свободы.

3. Творчество: его истоки и проявления.

4. Свобода и творчество в концепции Н.Бердяева.

Как мы выяснили, человек существо духовное. Он не только удовлетворяет свои физиологические потребности, но и стремится к духовным идеалам и ценностям. Именно они определяют духовные качества каждого человека, и именно ориентируясь на них, личность выстраивает линию своего поведения.

Среди множества высших ценностей человеческого существования особо выделяется свобода. Действительно размышляя о человеческой жизни, мы невольно задаемся вопросами: «Свободен человек или нет? Что значит быть свободным? Каковы границы человеческой свободы? И самое главное, как стать свободной личностью?» Как вы понимаете, ответить на эти вопросы совсем не просто. В обществе, как правило, существуют две крайние и, в общем то не соответствующие действительности концепции свободы человека.

Волюнтаризм - трактует человека, как существо абсолютно независимое от внешних обстоятельств и значит полностью свободное. Сторонники волюнтаризма определяют высшим принципом бытия волю человека и верят в ее полную независимость от реальностей мира. Человек, по их мнению, обречен быть свободным.

Фатализм - рассматривает человека, как существо полностью зависимое от внешних факторов (Бог, судьба, карма, природные необходимости, культурные нормы и т.д.) и поэтому полностью отвергает наличие свободы. По большому счету, все религиозные люди являются фаталистами, но и среди атеистов-материалистов тоже довольно много сторонников этой точки зрения.

Очевидная ограниченность волюнтаризма и фатализма, порождает стремление выявить подлинное значение понятия свобода. Как мы знаем человек существо биосоциальное и ею жизнь определяется природными и общественными необходимостями. Но перед человеком, как правило, встает не одна, а целый букет необходимостей. И если человек свободен, то он имеет возможность из множества альтернатив выбрать наиболее подходящую. Свобода есть там, где есть выбор: выбор целей деятельности, выбор средств достижения целей, выбор поступков в определенной жизненной ситуации. Сделав выбор желаемого из спектра альтернатив, человек тем самым снимает противоречие между свободой и необходимостью. Высшая же степень свободы человека - это совпадение его желаний и стремлений с объективной необходимостью. Например, вы закончили школу, и перед вами встала объективная необходимость получить профессиональное образование. Вы с детства мечтали стать бухгалтером и поэтому без всякого принуждения выбрали наш колледж, успешно сдали вступительные экзамены, и с огромным удовольствием учитесь в нем. В данном случае ваше желание совпало с объективной необходимостью, и вы успешно реализуете свой выбор. Отсюда следует, что свобода ~ это, прежде всего, право человека делать выбор и реализовывать его на практике. Антиподом свободы в таком случае выступает принуждение, т.е. действия человека под влиянием внешних сил, вопреки своим внутренним убеждениям, целям и интересам.

Все ли люди вокруг нас свободны ? Конечно нет, свобода или не свобода человека связана с множеством внутренних и внешних условий его существования.

Если взять современное общество, то для того чтобы быть свободным, человек должен стать совершеннолетним. До достижения совершеннолетия человек не имеет право самостоятельно решать свою судьбу, т.е. быть свободным.

Второе условие свободной деятельности - познание необходимости. При этом под необходимостью понимается знание законов природы и общества, умение находить средства и способы для реализации своего выбора. А это приходит только через жизненный опыт и процесс обучения.

Свобода человека сопряжена с ответственностью, так как любое действие человека, как правило, затрагивает интересы других людей. Тот, кто не способен брать на себя ответственность, не может быть свободным.

Ответственность предполагает наличие у человека чувства долга и совести. Совесть выступает как контролер всех действий человека. Сделанный выбор, принятое решение означает, что человек готов взять на себя всю полноту ответственности даже за то, что он не смог предусмотреть. Неизбежность риска сделать что-то не так или не то, предполагает наличие у человека мужества, необходимого на всех этапах его деятельности, и особенно в случае неудачи. Таким образом, свобода связана не только с необходимостью, но и с личными качествами человека: ответственностью, совестью, мужеством, и, конечно же с силой воли.

Степень свободы человека зависит также от общества, в котором протекает жизнедеятельность человека. Каждая историческая эпоха устанавливает свой уровень свободы, путем моральных и юридических установлений. Причем расширение степени свободы на протяжении всей истории человечества осуществлялось в форме борьбы людей против ограничений своей свободы.

С другой стороны, свобода выбора зависит и от самого человека: от его умственных способностей, уровня образования и квалификации, наконец, просто от состояния здоровья. Поэтому, чем более всесторонне развита личность, тем большей свободы она требует от общества. Отсюда свобода и развитие личности органически связанны друг с другом и необоснованное ограничение свободы личности, жесткая регламентация ее деятельности и поведения, наносит вред, как личности, так и самому обществу.

Одним из самых удивительных свойств человеческой личности является способность к творчеству. Что же такое творчество? В большинстве учебников философии творчество определяется как процесс создания чего-то принципиально нового, неизвестного. Но создать, сотворить что-то принципиально новое очень трудно и происходит это довольно редко, Чаще всего творчество проявляется в процессе совершенствования, в доведении до более высокого качества уже существующего. И даже открытие, изобретение чего-то «принципиально нового», как правило, опирается на все те знания, умения, навыки и технологии, которые уже имелись у человечества. Отсюда следует, что творчество - это процесс человеческой деятельности, в ходе которого совершенствуются старые и создаются качественно новые духовные и материальные ценности.

Некоторые люди понимают под творчеством только деятельность в сфере науки или искусства. Но это не правильно, творчество очень неоднородно и многообразно. Существует множество различных видов творчества: научное, художественное, техническое, религиозное, мифологическое, военное, организаторское, ну и наконец, просто повседневно-бытовое. Также и к подготовке учебных заданий можно отнестись формально, а можно и творчески.

Все ли люди обладают даром творчества? Да все, но, к сожалению не все способны реализовать свои творческие способности. Для реализации человеком своего творческого потенциала необходимо соединение внутренних качеств (способностей, трудолюбия, силы воли и т.п.) и определенных внешних условий. Если, например, талантливый ребенок родился в низкообразованной, малообеспеченной семье, проживающей в каком-то глухом уголке нашей страны, то вряд ли у него смогут развиться его природные способности. Поэтому каждое государство, если оно хочет быть развитым и сильным, должно проявлять заинтересованность в создании благоприятных условий для развития творческих способностей, как можно большего числа своих граждан. А сделать это можно только за счет повышения уровня жизни» образования, культуры широких масс населения и активного приобщения подрастающего поколения к творческой деятельности.

Еще одно непременное условие реализации творческих способностей то, что они должны быть востребованы обществом. Из опыта истории мы знаем, что многие открытия, изобретения, художественные произведения встречались обществом в штыки, а их создатели преследовались. Поэтому творец должен быть не только талантливым, но и сильным, смелым, упорным и достаточно гибким человеком.

Но даже в благоприятных условиях не всем удается добиться творческих успехов в равной степени. Это позволяет ввести шкалу реализации творческого потенциала: способность, талантливость, гениальность.

Способность - это врожденная предрасположенность к какому-либо виду деятельности. У одних людей проявляется способность к техническому творчеству, у других к математике, у третьих к музыке и т.д. Причем исходный уровень этих задатков неодинаков у различных людей: у одних выше, у других ниже.

Талантливость - это уже развитые, за счет упорного труда, способности, позволяющие успешно реализовывать их на практике.

Ну, и наконец, когда у человека сочетается высокая врожденная одаренность с огромной силой воли, целеустремленностью и трудолюбием, то это приводит к гениальности - проявляющейся в создании качественно новых творений, имеющих огромное общественно-историческое значение. С именем гениев связаны поворотные моменты в развитии науки, искусства, техники, политики, военного дела и т.д.

Поскольку талантливость и особенно гениальность всегда сопровождается высоким уровнем вдохновения, одержимости и довольно часто интуитивным озарением, то данные феномены породили разные мнения на этот счет. Одни отождествляют гениальность с безумием, другие считают ее божественным даром. Но исследования в области психологии творчества показали, что среди гениальных личностей вполне здоровых и нормальных людей не меньше, чем среди простых граждан. А факты интуитивных озарений проявляются только при одном условии - когда человек полностью погружается в решение какой-либо проблемы. Поэтому творчество - это с одной стороны вдохновение, взлет фантазии, озарение, а с другой стороны - это упорный самоотверженный труд, требующий огромных профессиональных знаний и умений.

И заканчивая тему свободы и творчества, хотелось бы привести, по этому поводу, точку зрения известного русского философа Н.Бердяева . Он считал, что связь свободы с природной и социальной необходимостью лишает понятие свободы всякого смысла. Материальный мир причинен, принудителен, а подлинная свобода безосновна, беспричинна. «Определение свободы как выбора есть еще формальное определение свободы. Это лишь один из моментов свободы». Настоящая свобода, по его мнению, лежит в сфере духа и заключается, прежде всего, в творчестве. «Творчество не есть только придание более совершенной формы этому миру, оно есть также освобождение от тяжести и рабства этого мира». Таким образом, свобода человека заключается в его внутренней творческой энергии. Через свободу человек может творить совершенно новую реальность, новую жизнь общества и природы. «Свобода и творчество говорят о том, что человек не только природное существо, но и не только психическое существо, в природном смысле слова. Человек - свободный, сверхприродный дух, микрокосмос... Свобода есть мощь творить из ничего, мощь духа творить не из природного мира, а из себя. Свобода в положительном своем выражении и утверждении и есть творчество».

Вопросы и задания.

1 Что такое волюнтаризм и фатализм?

2. Что такое свобода с вашей точки зрения?

3. Что необходимо человеку чтобы быть свободным?

4. Что такое творчество? От чего зависит реализация творческого потенциала?

5. Что такое способность, талантливость, гениальность? Как стать гением?

6. Каким образом трактует свободу и творчество Н.Бердяев? Выскажите свое мнение по поводу этой концепции.

Рассмотренные выше социально-философские принципы лучшего в сравнении с ныне существующим устройством общества должны быть направлены в конечном счете на создание таких условий жизни каждому индивиду (или по меньшей мере подавляющему большинству их в обществе), при которых он чувствует себя комфортно настолько, что у него не возникает желание уехать в другую страну на постоянное место жительства. Если глубже характеризовать такое состояние человека, то здесь необходимо выделить три уровня.

Первый по необходимости его осуществления для человека - это обеспечение достойных условий материальной жизни. Современному человеку для удовлетворенности своей жизнью недостаточно быть сытым, обутым, одетым, иметь крышу над головой и т.д. Современный человек будет удовлетворен только тогда, когда материальные условия его жизни соответствуют конкретно-историческому уровню и качеству жизни, которые по общепринятому в данном социальном организме и в данное время общественному мнению считаются достойным человека. Например, в современном российском обществе считается недостойным не иметь в семье телевизора, автоматической стиральной машины, компьютера или ноутбука, холодильника, автомобиля, дачи. Недостойно питаться однообразной, нездоровой пищей (т. е. неполноценной по видам - мясо, рыба, овощи, фрукты; несбалансированной по витаминам и микроэлементам, по калорийности - излишней либо недостаточной). Недостойно одеваться исключительно в «секонд хэнд», старомодно, несочетаемо стилистически или по цвету. Недостойно жить в перенаселенной, плохо меблированной квартире. И так далее.

Второй уровень жизни, обеспечивающий индивиду достойный современного человека уровень жизни связан с удовлетворением его духовных потребностей. Если индивид получает, к примеру, зарплату, которая обеспечивает ему достойные уровень и качество материальной жизни, по не позволяет регулярно ходить в театр, па концерты, выставки и т.п., то это недостойная заработная плата. Если индивиду недоступны высшее образование, любимая работа, любимое хобби, здоровые виды досуга (например, занятия спортом, отдых па природе, поездки с экскурсиями в другие города страны, заграничные турпоездки и т.д.), то это тоже недостойные уровень и качество жизни.

Наконец, третий уровень достойной жизни современного человека связан с возможностью самореализации индивида, с доступностью проявления, развития и реализации его индивидуальности.

Индивидуальность человека выражается в трех формах: природной - физиологически (в особенностях внешнего облика, различных органов и организма в целом), природно-социальной - психологически (в особенностях психических свойств, качеств, процессов, поведения и т.д.) и социальной - в специфике проявлений его общественной жизнедеятельности. Последняя проявляется в таких ее основных, наиболее общих видах деятельности, как: коммуникативная, познавательная, ценностно-оценочная, художественная и созидательная деятельность. Каждая из них в большей или меньшей мере связана с творчеством как созиданием чего-то нового и как глубинной сущности человека.

Способ существования человека принципиально отличается от способа существования животных. Если животное находит все необходимое для своего существования в природе в готовом виде, то люди - в виде сырья. И чтобы получить предметы, готовые для удовлетворения своих потребностей, люди вынуждены преобразовывать это природное сырье своей деятельностью. Поэтому в отличие от животных человек есть природно-преобразующее, созидающее, творческое существо. В свою очередь планы, проекты преобразования природного сырья не заложены у человека в его генетическом коде и не передаются по наследству, биологическим путем. Он вынужден их сначала строить (выдумывать, сочинять, фантазировать, созидать) в своей голове в виде идеальных моделей, а затем воплощать их в те или иные материальные, предметные формы. Вместе с тем всякое созидание и есть творчество. Поэтому творчество - видовая черта, характеристика человеческой сущности.

Если творчество является существенным свойством всего человеческого вида, то это значит, что творчество характеризует каждого человека без исключения. Как установили психологи, действительно, каждый человек рождается с определенными в большей либо в меньшей мере задатками к творческой деятельности. Но разовьются ли эти задатки в существенные качества конкретного индивида и если разовьются в творческие характеристики, то в каком направлении, в какой сфере и в какой степени реализуются - это зависит от многих факторов как социального порядка (политической системы, социально- культурного уровня развития общества, жизненного уровня населения, состояния систем образования и науки и т.д.), так и индивидуального (психического склада, полученного воспитания и образования, семейного окружения, образа жизни, выработанных ценностей и ценностных ориентаций, силы воли, личных установок, мечтаний, стремлений и т.д.). Поэтому есть личности, которые обладают развитыми творческими качествами в той или иной сфере жизнедеятельности, стремятся к творчеству и достигают в нем заметных, а то и выдающихся результатов. Но есть и такие, которые не смогли по тем или иным причинам развить свои творческие способности до такой степени, чтобы созидать нечто принципиально новое, чего никогда еще не было в истории человечества. Они предпочитают следовать традициям, обычаям, сложившимся привычным обстоятельствам, знакомым стереотипам поведения.

Творчество проявляется в двух видах: продуктивном либо репродуктивном. Продуктивное творчество представляет собой созидание чего-то принципиально нового, т. е. до этого момента никогда и нигде в мире не существовавшего (например, создание принципиально нового двигателя, написание художественного произведения, сочинение песни и т.п.). Репродуктивное творчество - это созидание такого нового, которое повторяет созданное раннее (например, массовое производство двигателей, печатание романа большим тиражом, многократное исполнение песни и т.п.). Большинство людей занимается репродуктивным творчеством, а немногие - продуктивным.

Результативность и одного, и другого вида творчества бывает разной. У одного человека она не выходит за рамки семьи или круга друзей, у другого результаты творчества имеют значение для места жительства или работы, у третьего для страны или мира в целом, а у четвертого результаты творчества настолько гениальны, что имеют не только актуальное, но и всемирноисторическое значение.

Степень реализации творчества оказывает самое глубокое и устойчивое влияние на самочувствие индивида, на его мироощущение, па восприятие и понимание своего предназначения в мире, смысла жизни. Если индивид проявил, развил и реализовал свои задатки в продуктивном творчестве, то он чувствует себя удовлетворенным своей жизнью, высоко оценивает смысл своего существования и является счастливым человеком. Если его творческие задатки развиты до уровня репродуктивного творчества и ему правится та деятельность, которой он преимущественно занимается, то он чувствует себя вполне удовлетворенным своей жизнью и счастливым. Если же репродуктивная деятельность, которой профессионально занимается индивид ему не нравится, то он чувствует себя несчастным человеком.

Высококачественная и нравящаяся не только продуктивная, но даже репродуктивная деятельность человека является самой надежной основой его счастливой жизни и средством реализации его индивидуальности. С нею не может сравниться никакой другой фактор существования людей - пи материальное благосостояние, ни всевозможные телесные наслаждения, ни веселое времяпрепровождение. При этом, конечно, результаты творчества индивида должны быть признаны окружающими людьми. Чем шире круг этих людей (от малых социальных групп до человечества в целом), тем больше признание, известность получает творец, и тем заметнее след он оставляет в истории.

Наконец, совершенно очевидно, что творчество приносит не только большое удовлетворение индивиду, делает его счастливым человеком, по и имеет огромное значение для общества. Будучи источником всего нового, творческая деятельность выступает двигателем общественного развития и источником прогресса. Чем меньше творческих людей (т. е. с высокоразвитыми творческими качествами продуктивного характера) в той или иной сфере общественной жизни, тем слабее она развивается, а то и вообще находится в застое. И соответственно, если в обществе плохо развиваются сферы (особенно важнейшие - экономическая и политическая), то и общество в целом все больше отстает от передовых стран мира, а то и начинает деградировать, идти к распаду. Так исчезли с карты мира в прошлом великие империи (Древнеримская, Британская, Советская и др.).

Таким образом, творчество представляет собой важнейшую сущность не только человека (индивида), но и общества, и человечества. Оно имеет фундаментальное значение для всех социальных субъектов от индивида до общества. Без творческой деятельности не может существовать ни одна социальная общность и ни одна сфера общественной жизни.

Творчество существует в виде важнейшего качества человека сначала потенциального, возможного, а затем реального, действительного. Этот переход от одного состояния к другому возможен лишь при наличии определенных как социальных, так и индивидуальных условий. Наиболее фундаментальным, пожалуй, в ряду социальных условий является свобода.

Марксистское понимание свободы как познанной необходимости и действий человека в соответствии с нею имело классовоидеологический характер. Исходя из идеи неизбежности перехода человечества от капитализма к социализму как первой фазы коммунизма, а затем и ко второй фазе - собственно коммунизму, Маркс и трактовал свободу в качестве такой деятельности человека, которая соответствует данной исторической закономерности развития человечества. В основе такого взгляда на свободу лежал разработанный Марксом классовый подход к человеку и обществу.

Внедрение классового подхода в практику, например, советского общества обернулось тотальным антигуманизмом, жестоким и безжалостным в период сталинской диктатуры отношением к человеку, к индивиду. При этом не имела значения классовая принадлежность, ибо расправляясь со своими реальными и потенциальными противниками, диктатор не щадил даже представителей господствующего класса - номенклатуры. Антигуманизм, глубоко укоренившийся в обществе за время сталинской диктатуры, несколько смягчился, но продолжал царить и в период тоталитаризма.

В условиях полной несвободы творчество питалось лишь экс- тремализмом - реальной угрозой жизни творцу в мирное время (будь то тюремная шарашка или вольное предприятие, где в любой момент любого человека от директора и главного конструктора до простого рабочего могли объявить врагом народа) либо в чрезвычайных условиях военного времени. При этом большую роль играла коммунистическая пропаганда, которая искусственно создавала ажиотаж и будировала энтузиазм для мобилизации парода на выполнение государственных планов коллективизации, индустриализации, пятилеток, восстановления разрушенного войной народного хозяйства, подъем целины и т.д.

Крушение советского строя и распад Советского Союза убедительно продемонстрировали негодность и вместе с тем неистииность марксистского понимания свободы. На смену ему приходит такое понимание свободы, в основе которого лежит не классовый, а индивидный подход к человеку и обществу. В этой связи свободу следует понимать как деятельность человека, индивида, осуществляемую в соответствии с его желаниями и волей.

Помимо этого в марксизме понимание взаимодействия закономерности и свободы основывалось на первичности закономерности и вторичности свободы. Это также вызывает сомнение по следующим соображениям. Что такое общественная закономерность в отличие от природной закономерности? Специфика общественной закономерности связана, как известно, с наличием в ней субъективного фактора, т. е. сознательной целенаправленной деятельности людей. Но ведь люди действуют с целью удовлетворения своих потребностей и интересов. Статистический характер общественных закономерностей означает, что они проявляются в деятельности людей как средняя результирующая тенденция, направленность. Следовательно, общественная закономерность есть результат деятельности большинства индивидов. Поэтому индивидная деятельность лежит в основе общественной закономерности, является первичной по отношению к закономерности, а не наоборот. Для меньшинства индивидов, действующих вопреки социальной закономерности, последняя выступает как некая объективная сила, с которой они вынуждены считаться.

Иногда в обществе действуют и динамические закономерности. Это происходит тогда, когда в результате деятельности большинства индивидов в обществе складываются какие-то устойчивые явления, сферы, процессы. И вот взаимодействие между ними приобретает закономерный динамический характер. Например, материальная жизнь общества в любую конкретно-историческую эпоху, в любом социальном организме является первичной по отношению к духовной жизни общества.

Таким образом, можно говорить о двух видах общественных закономерностей. Первый вид - статистические закономерности, которые в результате человеческой деятельности устанавливают различные устойчивые общественные явления, институты, сферы, процессы и т.д. Второй вид - динамические закономерности общества, которые характеризуют отношения и связи между устойчивыми общественными образованиями (материальной и духовной жизнью, материальными и духовными общественными отношениями, экономикой и политикой, политикой и духовными сферами общества, государством и различными общественными институтами и т.д.). Если статистические закономерности общественного устройства, функционирования и развития можно считать первичными, то динамические - вторичными.

Понимание свободы как деятельности индивида в соответствии с его желаниями и волей требует выделения двух возможностей свободной деятельности:

• 1. Деятельность, обусловленная потребностями, интересами, желаниями индивида, которые совпадают с его волей.
• 2. Деятельность, обусловленная потребностями и интересами иных социальных субъектов, кроме индивида, - малых социальных групп, классов, различных социальных общностей, наций и даже человечества, но осуществляемая индивидом добровольно, т. е. совпадающая с его волей. Этот вид свободной деятельности принято в литературе называть ответственностью. При этом ответственность трактуется как нечто противоположное свободе.

Думается, что такое противопоставление является искусственным. Ведь индивида никто не принуждает к ответственной деятельности. Он сам решает ее осуществлять. Причем даже тогда, когда она может противоречить его собственным потребностям и интересам. В таком противоречии индивид полагает, что его интересы менее важны, чем интересы иного какого-то социального субъекта, либо первостепенное удовлетворение интересов последнего в конечном счете будет способствовать лучшему удовлетворению потребностей и интересов индивида. По своей сути такая деятельность является свободной. Но если в первом виде свободной деятельности потребности, интересы индивида совпадают с его волей к ее осуществлению, то во втором - не совпадают, либо индивид надеется на их совпадение в будущем. В этом проявляется своеобразие второго вида свободной деятельности.

Первый вид свободной деятельности тоже не лишен ответственности. Но если во втором виде индивид проявляет ответственное отношение к иным социальным субъектам, к социальным общностям (от малой социальной группы до общества и человечества), то в первом он ответственно относится к самому себе, к своей индивидуальности, к своим творческим способностям, задаткам, талантам, гениальности.

Созревание и реализация продуктивного творчества происходит по-разному. Как показывают жизненные судьбы выдающихся личностей, здесь нет общей закономерности, процесс вызревания творчества сугубо индивидуален. Талант может проявиться уже в детском возрасте, но это вовсе не гарантирует его быстрого расцвета и даже реализации. Сколько детей обнаруживает задатки к тому или иному виду продуктивного творчества, но так и не реализует их в течение всей своей жизни! И напротив, некоторые выдающиеся творцы проявляют и реализуют свой талант только в зрелые годы, а в детстве не выявляли никаких заметных способностей.

И вместе с тем никто, кроме самого индивида не может знать, чувствовать либо даже предчувствовать наличие и возможность реализации творческих способностей. Поэтому каждый индивид ответственен прежде всего перед собой, а затем и перед обществом за развитие и плодотворную реализацию своих творческих задатков, способностей. Такая ответственность касается не только тех, кто осуществляет продуктивное творчество, но и тех, кто занимается репродуктивным творчеством. Разница лишь в том, что у первых ответственность выше, чем у вторых, поскольку их творческая деятельность имеет гораздо большую социальную значимость, ценность.

Таким образом, творчество в любых своих видах и формах является фундаментальным качеством человеческой сущности. Но всякое качество есть определенная совокупность свойств, характеристика людей, вещей, явлений, процессов в целом. В этом аспекте творчество выступает целостной характеристикой индивидуальности человека. Именно творчество выражает самое существенное, важнейшее своеобразие, уникальность, неповторимость индивида. Поэтому процесс обнаружения, развития и реализации творческих задатков, способностей, талантов есть в то же время процесс формирования и выражения индивидуальности, процесс самоутверждения индивида, процесс его самоидентификации.

Процесс этот, как и все в обществе, имеет исторический характер. Он сопровождает историю человечества от каменных орудий труда и наскальных рисунков до смартфонов, планшетов и других технических чудес нашего времени, достижений музыки, театра, кино и т.д. Процесс исторического развития творчества как фундаментального качества человечества постоянно прогрессирует. И происходит это в непрерывной противоречивой борьбе прогресса и регресса. То одна, то другая страна переживает регресс и упадок творчества в одной или нескольких сферах, а центр прогрессирующего творчества в тех или иных областях общественной жизни перемещается из одного региона в другой, из одних стран в другие.

20 век характеризовался сплочением человечества и превращением его в самостоятельного социального субъекта. Создание после второй мировой войны Организации объединенных наций было документальным оформлением и закреплением этого превращения. Последовавшее за ним все большее сплочение человечества, установление технических, научных, культурных и других связей между регионами, странами и народами открыло невиданные ранее перспективы для развития творческих способностей конкретных индивидов.

Как показывает практика, творчество расцветает там и тогда, где и когда в обществе устанавливаются демократические политические порядки как наилучшие условия для развития личности. Важнейшим из этих условий выступает свобода индивида.

Размышляя над книгой выдающегося отечественного философа и культуролога В. М. Межуева «История, цивилизация, культура: опыт философского истолкования», А. С. Запесоцкий и А. П. Марков справедливо отмечает: «Сделанное гуманистами Возрождения открытие свободы в мире природной и всякой иной необходимости и послужило началом философского открытия культуры. Сутыо этого открытия явилось представление о человеке как субъекте деятельности, полагающем предметом деятельности границы собственного существования в мире, т. е. в известном смысле творящем, создающем самого себя. Чуть позже - в эпоху Просвещения - это открытие гуманизма будет рационально оформлено в виде философской «идеи культуры». В составе классической философии Нового времени данная идея предстанет как единство классического гуманизма, историзма и рационализма, названное Межуевым «классической моделью культуры». В самом общем виде идея культуры может быть определена как развитие человека в качестве свободного и разумного существа».

Понимание человека как свободного существа вовсе не означает, что свобода, подобно творчеству, является фундаментальным качеством человеческой сущности. Можно говорить лишь о стремлении к свободе как сугубо человеческом свойстве. Однако ценность такого стремления обусловлена не свободой самой по себе, а тем, что свобода предоставляет иаилучшие условия для развития человеческой сущности, для проявления, развития и реализации индивидуальности, для осуществления творчества. Эту важную идею В. М. Межуева особо выделяют А. С. Запесоцкий и А. П. Марков: «Особенностью философской концепции культуры В. М. Межуева является ее ярко выраженная антропологическая направленность, дающая о себе знать в постоянной обращенности философа к фундаментальным вопросам человеческого бытия. Наиболее существенным отличительным признаком этого бытия является свобода, которая трактуется автором не как психологическая и идеологическая, а как онтологическая категория. Иными словами, свобода - это не просто состояние души или отвлеченная идея, по специфический для человека способ его общественного бытия. Человек свободен в той мере, в какой создает свою несвободу и стремится преодолеть ее, и в той мере, в какой он свободен, он - человек» (выделено мной - В. Ч.).

Следовательно, если творчество представляет собой существенное качество человека, которое в разных формах, видах и в разной мере реализуется у конкретных индивидов, то свобода - это важнейшая характеристика социального бытия индивидов, необходимое условие их творчества.

Отсюда вытекает, что творчество нельзя трактовать в качестве социально-философского принципа. Творчество - это качественная характеристика человеческой сущности. Оно является предельно обобщенной категорией, выражающей принципиальное различие между человеком и животными в их отношении к природе. Творчество объединяет как духовно-преобразующую, так и предметно- преобразующую деятельность человека во всех формах той и другой. Оно изначально, от рождения присуще каждому индивиду в виде задатков, способностей, талантов и т.д. Общество не может «вырезать» это качество из сущности индивида и каждого социального субъекта. Но оно может либо заглушить его, либо способствовать его расцвету, создавая соответствующие экономические, политические, правовые, образовательные и другие условия. Обобщенный результат действия этих условий лежит в границах противоположностей свободы и несвободы (разных форм принуждения).

Социальный характер условий, способствующих проявлению, развитию и реализации творчества индивида можно определить как свободу. Действительно, экономическая свобода, создавая наилучшие условия для удовлетворения индивидом своих материальных, витальных потребностей, обеспечивает материальную базу для творчества. Существует предубеждение, что творческий человек должен испытывать материальную нужду, образно говоря, должен быть немножко голодным, чтобы не угасал огонь его творчества. Однако в такой ситуации цели творчества отходят на задний план, а на первый выдвигаются цели улучшения материального положения человека. Такое перевертывание целей означает, что творчество из цели деятельности индивида превращается в средство решения лежащих вне творчества задач. Это превращение вполне возможно и встречается в жизни.

Однако закономерностью индивидуального развития является то, что индивид поступает так лишь тогда, когда его материальные потребности удовлетворяются па недостойном человека уровне, принятом в конкретном обществе на данном этапе его техникотехнологического и социокультурного развития. Но как только он обретает такой уровень материальной жизни, тотчас па первое место в стимулах его деятельности выступают творческие интересы. В этой связи любопытно отметить, что диктатор Сталии хорошо понимал эту закономерность и неукоснительно следовал ей. Например, когда возникла необходимость создать атомную бомбу в Советском Союзе, по распоряжению Сталина всем ученым, задействованным в решении этой задачи, были созданы исключительные по сравнению со всем пародом условия материальной жизни и ряд льгот духовного порядка (как, например, возможность поступления детей ученых в любые вузы страны без экзаменов), которых не имела даже господствующая в обществе номенклатура.

Общество (даже с диктаторской, тоталитарной или авторитарной системой политического режима), заинтересованное в решении какой- либо важной творческой проблемы, создает творцам такие материальные и духовные условия жизни и творчества, которые характеризуются свободой. А если для решения общественно значимых творческих задач привлекались в СССР научные работники, сидевшие по надуманным обвинениям в местах лишения свободы, то там организовывались научно-исследовательские учреждения (так называемые шарашки), а стимулом для работы в них было освобождение из заключения в случае успешного решения творческих задач. Таким образом, даже в экстремальных условиях, а тем более в нормальных с достойным уровнем и качеством жизни, творческая деятельность возможна только в условиях свободы.

Традиционно принято различать внешнюю и внутреннюю свободу. Внешняя свобода явно связана с конкретно-историческими социально-культурными условиями жизни индивидов. Но и внутреннюю свободу нельзя трактовать как чистую субъективность человека, как целостное проявление всего спектра его внутреннего мира - рационального и чувственно-эмоционального, логически-доказателыюго и интуитивного, мировосприятия и волеизъявления и т.д. Ведь формирование и развитие внутреннего мира индивида происходит при непосредственном и опосредованном воздействии множества внешних как природных, так и социальных факторов. Причем последние играют в воспитании и образовании личности ведущую роль. Существование человека и в его повседневном, ситуативном бытии зависит от влияния складывающихся социальных обстоятельств. Внутренняя свобода индивида есть прежде всего индивидуализированное, присущее только данному индивиду преломление внешних социальных факторов, с которыми сталкивается человек, в его внутреннем социализированном мире.

Поэтому трудно согласиться с теми авторами, которые явно недооценивают социальный характер свободы, как, например, авторы учебного пособия «Философская антропология», которые пишут, «что свобода ни из чего не выводится и ни к чему не сводится. Она - стержень жизни и может быть определена как естественное, врожденное свойство человека и одновременно его универсальная возможность...».

Если творчество как деятельность по созиданию чего-то нового порождается качествами индивида (его склонностями, способностями, талантами к определенному виду деятельности), то свобода - это совокупность таких социальных условий, которые создают самые благоприятные возможности для осуществления творчества. Эти возможности включают в себя как материальную свободу, так и духовную, т. е. возможность в той и другой сфере общественной жизни действовать по своему желанию, по своей воле. В материальной сфере это означает: жить в таких жилищных условиях, которые нравятся (в доме, квартире, коттедже и т.д.); питаться, одеваться, отдыхать, развлекаться так, как хочется. В духовной сфере это означает прежде всего свободу творчества, т. е. творить не по чьей-то указке, а по собственному желанию, по собственному разумению и чувствованию. Поэтому свобода - это определенное социальное положение индивида. Его возможность в своей творческой деятельности исходить из своей индивидуальности, стремиться к ее развитию и реализации, руководствоваться в первую очередь своими внутренними побудителями деятельности. Конечно, в качестве второ- и третьеочередных побудителей могут выступать и внешние факторы (желание прославиться самому или прославить свою Родину, ответственность перед родными и близкими или перед обществом, добиться решения творческой задачи и т.д.).

Однако состояние свободы индивида не есть нечто сугубо субъективное. Это состояние порождается только объективными социальными условиями, системой взаимодействующих экономических, политических, правовых, нравственных, научно-технических и социально- культурных условий, которые создают благоприятные возможности для творческой деятельности. Следовательно, в отличие от творчества свобода есть социальная характеристика. И потому должна рассматриваться в качестве не только необходимого условия развития и реализации индивидуальности каждого человека, совершенствования общества, но и социально-философского принципа организации хорошего общества.

Вместе с тем надо признать, что в развитии общества (как при переходе его от диктаторского, тоталитарного, авторитарного политического режима к демократическому, так и в прогрессивной эволюции демократии) характер и уровень свободы бывает различным. Это зависит от конкретно-исторических особенностей и условий данного общества. Например, чем сильнее у народа патерналистские ожидания, чем он терпеливее, чем неразвитее гражданское общество, тем ниже уровень свободы в обществе. И наоборот, чем слабее патерналистские ожидания народа, чем больше он полагается на себя, чем выше его социально-политическая активность, чем сильнее его нетерпимость к коррупции во власти, к ее злоупотреблениям, чем развитее гражданское общество, тем выше уровень свободы в обществе.

История человечества свидетельствует о неуклонном развитии внешней свободы, которая в свою очередь обусловливает внутреннюю свободу. Иначе говоря, история человечества в данном аспекте есть история его восхождения по ступеням свободы. Это видно хотя бы на примере Западной Европы:

• - В первобытном обществе было полное отсутствие свободы: минимальное преобразование природы па основе органического единства с нею, а зависимость человека от общества была настолько сильна, что индивид не выделял себя из социума.
• - В античности возникает свобода для господствующего класса рабовладельцев и полное отсутствие ее у рабов, которые считаются не людьми, а лишь говорящими орудиями.
• - Средневековье характеризуется тотальной регламентацией материальной жизни и насаждением в ней аскетизма церковью, а духовпая свобода ограничивается христианской религией. Наряду со свободой господствующих в обществе классов (феодалов, дворянства, духовенства), которая ограничивалась не только церковью и религией, по и светской иерархической властью, некоторые свободы получил и угнетенный класс - крестьянство.
• - Эпоха Возрождения положила начало материальному освобождению, утверждая гедонизм, и духовному освобождению в связи с утверждением гуманизма и антропоцентризма. Эта эпоха характеризовалась духовной борьбой за освобождение нового социального класса - владельцев мануфактур.
• - Новое время осуществило духовное освобождение от религии, утвердив атеизм и теоретически обосновав право каждого гражданина на свободу и доступ к власти. При этом за абстрактным пониманием человека скрывался интерес нового класса (буржуазии), возникшего с изобретением машинных орудий труда и установлением фабричного способа производства. Завоевав себе свободу в осуществленных революциях, буржуазия превратилась в господствующий класс и утвердила правовую свободу для всех граждан, равенство всех перед законом. Таким образом, буржуазия получила в результате революций реальное, материальное освобождение, а пролетариат - лишь формальное, духовное.
• - В 20 веке ряд стран (начиная с России) переходит к социалистическому типу общественного развития. Государственная власть в них переходит в руки нового социального класса - номенклатуры, которая и получает реальную свободу, ограничиваемую лишь марксистско-ленинской идеологией и коммунистической пропагандой. Рабочий класс остается формально свободным, а фактически не имеет ни материальной свободы из-за низкой заработной платы, которая не обеспечивает достойного уровня и качества жизни, ни духовной свободы из- за жестокого подавления государственной властью всякого инакомыслия.
• - В наиболее развитых капиталистических странах к середине 20 века рабочий класс и все трудящиеся обретают как материальную свободу (которую обеспечивают высокая заработная плата, гарантирующая достойный уровень и качество жизни, высококачественная медицина, доступное образование и т.д.), так и духовную, благодаря надежному обеспечению прав и свобод граждан, наличию реальных возможностей реализовать свои творческие потенции, свою индивидуальность и самоутверждение в обществе.

Достижение высокого уровня свободы в развитых капиталистических странах явилось результатом прежде всего борьбы трудящихся за свои права, за демократию, за постоянные улучшения своей жизни. Профсоюзы трудящихся, последовательно защищая права и свободы, интересы трудящихся, выступают равными партнерами как работодателей, так и государственной власти. Высокий уровень свободы обеспечивается и здравой политикой самой буржуазии, которая, увидев в начале 20-х годов 20 века, как была уничтожена буржуазия большевиками в Советской России, сразу отрезвела и радикально (в сравнении с 19 веком) изменила свое отношение к трудящимся, стала постепенно создавать им достойные современного человека условия труда, отдыха, жизни. Важнейшим гарантом обеспечения прав и свобод граждан в наиболее развитых странах Запада является высокоразвитая система устройства современного государства с ее механизмами неукоснительного разделения властей, сдержек и противовесов. Наконец, огромную роль в обеспечении демократического политического режима, соблюдения государством прав и свобод граждан играет развитое гражданское общество.

Все это свидетельствует о том, что свобода является одним из наиболее общих принципов организации общественной жизни, социально-философским условием функционирования и развития человека в нормальном обществе.

• Запесоцкий А. С., Марков А. П. Размышления в связи с выходом новой книгиВ. М. Межуева// Вопросы филососфии, 2012, № 2. - С. 107.
• Там же. - С. 106
• Философская антропология: Учебное пособие / Под ред. А. С. Лебедева. - М.:ИКЦ «Академкнига», 2005. - С. 258.

Особенности личности выражаются, формируются и развиваются в деятельности, но при условии, что это – свободная деятельность. Несвободная, принужденная активность человека ничего не может сказать о его личности. Если кто-то поставил перед вами цель, снабдил вас средствами, регламентировал последовательность действий, то как вы сможете проявить себя в такой активности? Никак. Такова активность раба на хлопковой плантации, рабочего в современном массовом производстве. Нужна свобода, чтобы в деятельности выразилась личность.

Обыденное мировоззрение включает в себя понятие свободы, нам известен лозунг Великой французской революции «Свобода, равенство, братство», мы стремимся увеличить свою свободу и горько жалуемся на сковывающую нас рутину повседневных дел и обязанностей. Понимание свободы, близкое обыденному мировоззрению, по-видимому, лучше всех выразил прекрасный нидерландский философ Б.Спиноза (1632 – 1677): «Свободной называется такая вещь, - писал он в своем главном труде «Этика», - которая существует по одной только необходимости своей собственной природы и определяется к действию только сама собой. Необходимой же или, лучше сказать, принужденной называется такая, которая чем либо иным определяется к существованию и действию по известному и определенному образцу»(Спиноза Б. Этика. – Избр. произв. М., 1957, т.1, с.362).

Отсюда мы легко получаем определение: деятельность свободна, если она осуществляется только благодаря воле и желанию ее субъекта. И, напротив, если деятельность не зависит от воли и желания действующего субъекта, она несвободна.

Чтобы лучше понять специфику свободной деятельности, начнем с ее антипода – с вынужденной активности. Допустим, вас обязывают явиться завтра на работу в новом костюме. Времени в обрез, вы бежите в магазин, а там – только один костюм подходящего размера. Вы вынуждены приобрести его, хотя вам он и не очень нравится. Здесь все задано извне: цель, условия, средства деятельности. Ваша покупка целиком вынуждена и, если кто-то упрекнет вас в дурном вкусе, он будет неправ: вы к этому костюму не имеете никакого отношения. Но вот вас не ограничивают сроками и, побегав по магазинам, вы встречаете несколько подходящих костюмов. Вы можете выбирать и в этом выборе уже проявить свой вкус, свои представления о прекрасном и пристойном, короче говоря, некоторые черты своей личности. Таким образом, свобода – это , прежде всего, возможность выбора .

Чем более велики возможности выбора, тем больше ваша свобода, тем полнее проявится в деятельности ваша личность. Однако свобода выбора – это еще не вся свобода, которая свойственна человеку. Выбирают ведь и животные, и в этом смысле человек от них недалеко ушел. Чтобы увидеть ограниченность такой свободы, представьте себе, что вам приходится выбирать из такого ряда альтернатив, которые вам все одинаково не нравятся. Ну, скажем, ни один из тех костюмов, которые вы встречаете в магазинах, не пришелся вам по вкусу, а выбирать надо – какая же здесь свобода?

Подлинная свобода – это способность творчества, способность созидания.

Грубо говоря, свобода творчества – это способность не просто выбирать из имеющегося диапазона возможностей, но создавать новые возможности. Если обратиться к нашему простому примеру, то можно сказать, что свобода – это способность самому создать ту одежду, которая вам нравится. Вы сами ставите перед собой цель, сами создаете средства, определяете последовательность действий и т.д. Поэтому полученный результат в наибольшей мере выразит особенности вашей личности. С этой точки зрения мы могли бы сказать, что личность, свобода, творчество – это, в некоторой степени, эквивалентные понятия, ибо самовыражение личности (ее существование) осуществляется только в свободном творчестве, а для феномена свободного творчества необходима личность. Личность есть свободное творчество, творчество есть свободная личность. Такая свобода действительно не знает никаких ограничений: существо, способное к свободному творчеству, может ускорять или замедлять ход времени, преодолевать законы природы, зажигать новые звезды. Свободный деятель всемогущ, поэтому Спиноза полагал, что такой свободой обладают лишь Бог или Природа, а человеку остается лишь выбирать из того, что они ему предлагают.

Конечно, нам известно, что человек вынужден считаться с законами природы, с общественными законами, установлениями, нормами. Некоторые философы полагают, что вся деятельность человека подчинена внешним факторам и, следовательно, несвободна. Но ведь это неверно! Человек способен к творчеству, личность есть чистое творчество, и вся история человечества свидетельствует об этом. Например, согласно законам природы человек не может летать, и разум говорит ему, что сколько руками ни маши, от Земли не оторвешься: «Рожденный ползать – летать не может!». Однако же человек летает! На воздушном шаре, на самолете, на ракете. Эти возможности он сам создал, а не выбирал из того, что предоставляет природа. В процессе творчества он способен преодолеть любые препятствия и, как созидатель, способен соперничать с самой природой. Человек свободен.

5. Границы свободы: добро и зло

Вообще говоря, свобода человека безгранична – ничто внешнее не способно воспрепятствовать свободному самовыражению личности. Сфера этого самовыражения может быть ограничена лишь самой личностью. Кант когда-то писал: «Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением… - это звездное небо надо мной и моральный закон во мне». Ну, звездное небо сейчас уже мало кого удивляет – мы слишком хорошо его узнали за последние столетия. А вот моральный закон, живущий в душе каждого из нас, до сих пор вызывает благоговейное удивление. Каждый человек имеет представление о различии между добром и злом и в своей деятельности руководствуется этим различием как самой высшей мерой.

Добро есть нравственно положительное, благо, полезное, должное.

Зло – нравственно отрицательное, вредное, предосудительное.

Легко заметить, что это наше обыденное понимание добра и зла, философы почти ничего не добавляют к содержанию этих понятий. Конечно, философы пытались уточнять, что же такое «нравственно положительное», и этика, раздел философии, как раз занимается этим. Однако до сих пор нет какого-то общепризнанного истолкования добра. Каждый человек понимает добро и зло по-своему, и часто, пытаясь делать добро, мы приносим зло, а порой и сознательно делаем зло. Это не удивительно. Удивительно то, что каждый человек сознает это различие: городской житель и крестьянин, европеец и африканский абориген, добропорядочный гражданин и бандит, вор, мошенник, даже политик и журналист. Быть может, именно осознание различия между добром и злом и делает человека человеком.

«И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть;

А от дерева познания добра и зла, не ешь от него, ибо в день, в который вкусишь от него, смертию умрешь…

И сказал змей жене: нет, не умрете;

Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло» (Бытие,2, 3).

Да, осознав различие между добром и злом, зверь умер, родился человек. И граница между добром и злом, которую проводит для себя человек, это и есть граница его свободы.

Вопросы

1. Природа и структура человеческого сознания.

2. Характерные особенности человеческой личности.

3. Деятельность как способ существования личности.

4. Понятие свободы.

5. Добро и зло как важнейшие категории этики .

Основная литература

1. Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. М., 1998.

2. Философский энциклопедический словарь. Под ред. А.А.Ивина, М., 2003.

3. Введение в философию М., 2002, разд.II, гл.11.

4. Гуревич П.С. Философская антропология. М., 2001.

Дополнительная литература

1. Меркулов И.П. Эпистемология. Т.1, СПб., 2002.

2. Эволюция. Язык Познание. Под ред. И.П.Меркулова. М.,2000.

3. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. М., 1992.

4. Идея смерти в российском менталитете. Под ред. Ю.В.Хен, СПб., 1999.

5. Смысл жизни. Антология. Вып.2., М., 1994.

6. Бородай Ю.М. Эротика. Смерть. Табу. М., 1995.

7. Дубровский Д.И. Проблема идеального. М., 2002.

8. Гуревич П.С. и др. Философия человека. Ч. 1 – 2. М., 2001.

Приложение 1.

Некоторые особенности философского исследования

Вы избрали философию в качестве сферы своей профессиональной деятельности. Это означает, что в дальнейшем вы будете не просто удовлетворять свою любознательность или преподавать философию, но и размышлять над какими-то ее проблемами и развивать те или иные разделы философии. Возможно, вам -–как будущим творцам философии – будет полезна рефлексия одного из авторов философских работ над собственной деятельностью. В ваших собственных исследованиях что-то может оказаться не так, что-то, быть может, будет похоже, но в любом случае попытаться отдать себе отчет в том, как ты работаешь, - полезно.

1. Первичная и вторичная работа

Вероятно, многие из профессиональных философов, посмотрев на длинный список работ, написанных и опубликованных за 20 –30 лет деятельности в области философии, с огорчением обнаружат, как мало в этом списке статей, тем более – книг, которые были написаны на новую для нас тему, написаны под влиянием внутреннего интереса, в которые была вложена частица ума и сердца, и как много статей, написанных на заказ, на давно известную и основательно надоевшую тему, на чужой вкус и стандарт. Работы первого рода можно назвать творческими, оригинальными, я буду называть их «первичными»; работы второго рода – «вторичными». Соотношение первичных и вторичных работ в деятельности разных философов будет, конечно, различным, однако лишь очень немногие из них могут похвастаться тем, что никогда не писали вторичных работ. Это справедливо и для зарубежных философов.

По-видимому, можно с большой долей уверенности предположить, что философ любит свое профессиональное дело, ему нравится размышлять над мировоззренческими проблемами, сплетать хитроумные логические сети абстракций. И когда его увлекает некоторый вопрос, над решением которого он бьется недели, месяцы, иногда – годы, то только устойчивый интерес, искреннее внутреннее побуждение способны заставить его неотступно – в учреждении и дома, днем и вечером. На улице и в метро, даже на рыбалке – думать, размышлять, искать решение. И в найденном, наконец, решении выражаются особенности его интеллекта, мировоззрения, личности. Сам же этот процесс – поиски, разочарования, находки – доставляет ни с чем не сравнимое наслаждение (сродни тому восторгу, который испытал Пушкин, закончив «Бориса Годунова»). Итак, можно констатировать:

Первичная, или творческая, работа есть работа, совершаемая свободно под влиянием внутреннего интереса над новой для исследователя темой или проблемой, результат которой выражает взгляды, идеи, вкусы автора, которая, наконец, доставляет удовольствие.

Вторичная же работа побуждается не внутренним личным интересом, а внешними обстоятельствами. Действительно, часто мы пишем не потому, что нам интересно было размышлять над некоторой проблемой или овладевать новой для нас темой, не потому, что в душе выросло непреодолимое желание высказаться, а потому, что это требуется, скажем, планом, что подвернулся грант и есть надежда на получение гонорара или просто нужны публикации для очередного отчета. Ясно, что такая работа над известной или неинтересной для нас темой не может доставить большого удовольствия и чаще всего оказывается утомительным, скучным занятием – «работой» в неприятном смысле этого слова. Ясно также, что возможности творческого самовыражения здесь сильно ограничены как необходимостью сообразоваться с внешними требованиями, так и внутренним отвращением, скукой, да самовыражение и не является целью такой работы.

Для философа важна и ценна именно первичная работа, ибо только она открывает возможность для проявления и развития его творческих сил, только она позволяет ему выразить собственное мировоззрение и посредством этого – мировоззрение людей своего времени определенной социальной группы. Вторичная же работа – это ремесло, повторение пройденного, средство получения материальных благ. Следует заметить, правда, что общественная оценка вторичной работы иногда может быть выше, нежели оценка первичной работы. Например, вы затратили много сил, вкусили «восторг и слезы вдохновенья», написали статью, а ее не заметили, не прочли или не поняли. А вторичная работа, в который раз излагающая идеи, набившие у вас оскомину, вдруг привлекает внимание философского сообщества и получает высокую оценку. Еще чаще встречается ситуация, когда статья начинающего автора. Которую он писал со всем пылом молодой души, оказывается в глазах сообщества значительно ниже, чем вторичная статья поднаторевшего в своем ремесле профессионала, сколоченная им за несколько дней.

И это естественно, ибо общественная оценка философской работы определяется не только ее внутренними достоинствами, но и умонастроениями философского сообщества, господствующими вкусами и модой. Так, например, в период господства схоластики в средневековой Европе ценилась «ученость» – знание текстов и их обильное цитирование, самостоятельность мысли вызывала подозрения и встречала пренебрежительное отношение. Это был период господства вторичных работ. К сожалению, аналогичная ситуация существовала и в нашей стране в течение 70 лет: уважением пользовались толстые труды, цитирующие, пересказывающие, комментирующие работы классиков марксизма или результаты науки, идеи зарубежных философов и т.п. Только такие труды создавали философу имя, обеспечивали профессиональную карьеру и доставляли уважение философского сообщества. Попытки высказать что-то оригинальное рассматривались, в лучшем случае, как легкомыслие.

Легко заметить, что различие между первичной и вторичной работой в значительной мере субъективно: первичное для меня может быть вторичным для другого, если он уже исследовал эти ходы мысли. Данное различие, кроме того, не является достаточно четким: в любой статье могут соединяться элементы как первичной, так и вторичной работы. Работа, начатая как вторичная, постепенно может вызвать искренний интерес и превратиться в первичную. Ситуации подобного рода часто встречаются и в искусстве. Наконец, это различие почти ничего не говорит об общественной значимости работы: первичная для меня работа вполне может оказаться тривиальной пустышкой для философского сообщества. Зачем же в таком случае нам нужно это туманное различие? Для того чтобы подчеркнуть: только первичная, творческая работа вносит реальный вклад в развитие философии, ибо только такая работа может оказаться новаторской не для одного только автора, но и для философии в целом. У вторичной работы такой возможности заведомо нет.

Вы пишете или собираетесь писать кандидатскую диссертацию. Сейчас от такой диссертации никто не требует новых и смелых идей. Более того, обилие таких идей в кандидатской диссертации чаще всего свидетельствует о низкой квалификации автора. Достаточно, если вы обнаружите знание литературы по избранной теме, понимание проблем и трудностей, связанных с тем или иным их решением. Короче говоря, от вас ждут именно вторичной работы. И в то же время от вас ждут также хотя бы одной вашей мысли – той мысли, которая и всему чужому собранному вами материалу придаст оттенок свежести и новизны.

2. Выбор проблемы или темы

Как обстоит дело в науке? Согласно представлениям большинства современных философов, здесь имеется круг общепризнанных проблем, вопросов, задач. Ученый выбирает для себя задачу, руководствуясь внутренним интересом, общественной значимостью проблемы, сознанием границ своих способностей и т.п. Как правило, ученые не ставят перед собой и не разрабатывают таких проблем, которые не признаны в качестве таковых научным сообществом.

Удивительно, но проблем в этом смысле в философии почти нет, т.е. нет каких-то общепризнанных вопросов, на которые все философы хотели бы получить ответ. Очень трудно указать философский вопрос, на который не было бы предложено ни одного ответа. Поэтому философские сочинения часто начинаются довольно стандартно: «Иванов решает данную проблему так-то, Петров решает ее иначе, а я, Сидоров, предложу третье решение». Ответы есть практически на все философские вопросы, но дело в том, что эти ответы не удовлетворяют тебя.

Поэтому исходный пункт философского исследования – не вопрос, не проблема, с которых начинает наука, а субъективная неудовлетворенность философа существующими решениями и желание устранить эту неудовлетворенность. Часто она носит довольно-таки неопределенный характер: какая-то беспокоящая неясность, непонимание известных слов, утверждений, смутное подозрение, что здесь что-то не так.

В нашем философском сообществе встречаются люди, которым уже все в философии ясно и которые из работ Маркса, Хайдеггера, Гадамера, Фуко или из основоположений какого-нибудь философского учения способны за пять минут извлечь ответ на любой вопрос. Едва ли их можно считать философами. Неудовлетворенность существующим, способность видеть открытые вопросы и недостатки предложенных решений – отличительная черта философа и необходимая предпосылка философского исследования. Как часто при попытке поставить или обсудить некоторую философскую проблему вдруг возникает самоуверенный знаток, ворохом цитат заваливающий обсуждение и парализующий движение зарождающейся самостоятельной мысли! К тому же этот несчастный еще и преисполнен гордости по поводу того, что он «знает» ответ, в то время как вопрошающие «не знают». Эти динозавры начетничества бывают полезны, но не в начале исследования.

Вы можете встретить людей другой породы, которые, напротив, всем неудовлетворены и все готовы критиковать. Как правило, это весьма квалифицированные специалисты с критическим складом мышления, и они гораздо больше похожи на философов, чем первые. Безуспешные многолетние попытки продвинуться в решении тех или иных философских проблем порой рождают усталость и скепсис. То, что проповедуют с официальных кафедр – глупость, но и робкое стремление выдумать что-то свое – тоже глупость, ибо никому из нас не дано сравняться с Кантом. Гегелем или Ницше. Нет и не может быть пророка в своем отечестве! Такая позиция парализует столь же сокрушительно, как и догматизм.

Подлинным философом, по-видимому, будет тот, кто не только чем-то удовлетворен, не только в чем-то сомневается или что-то критикует, но и что-то отстаивает. Философу должно быть присуще стремление устранить имеющуюся у него неудовлетворенность и готовность приложить усилия для этого. Он не может обойтись без простодушной веры в найденные им решения. И в этом отношении он похож на ученых и изобретателей – бескорыстных создателей новых идей и машин.

Поскольку неудовлетворенность возникает в значительной мере стихийно и заранее весьма трудно предсказать, что именно привлечет ваше внимание и вызовет у вас сомнения, постольку можно было бы даже сказать, что не философ выбирает тему своего исследования, а скорее тема выбирает, захватывает его, отвечая каким-то глубинным пластам его духа. Поэтому когда вы встречаете человека, спрашивающего, на какую бы тему ему поразмышлять, написать статью, то с уверенностью можно предположить, что у него еще не проснулся интерес к философии или в эту сферу его загнали внешние обстоятельства. Итак, вас интересует какая-то мировоззренческая проблема, существующие ее решения кажутся вам плохими и вы пытаетесь найти такой ответ, который бы вас устроил.

И еще одно. Порой вы над чем-то бьетесь, что-то сочиняете, а это никого не интересует. Иногда человек всю жизнь разрабатывает некоторую проблему, пишет и даже публикует статьи и книги, но все это оказывается никому не нужным.

«Нередко, просидев в безмолвной келье

Два, три дня, позабыв и сон и пище,

Вкусив восторг и слезы вдохновенья,

Я жег мой труд и холодно смотрел,

Как мысль моя и звуки, мной рожденны,

Пылая, с легким дымом исчезали» (А.С.Пушкин. Моцарт и Сальери).

В науке такое случается редко, ибо ученые работают над общепризнанными проблемами. Философ же часто сам изобретает для себя проблему, следовательно, рискует остаться в одиночестве в своем интересе к ней. Поэтому для философии, как представляется, имеет смысл вопрос о различении проблем и псевдопроблем. Едва ли здесь можно надеяться найти какие-то четкие критерии. Однако в качестве одного из возможных ориентиров можно предложить следующий: псевдопроблема от проблемы отличается тем, что то или иное ее решение никак не влияет на рассмотрение других проблем. Таким образом, если то или иное решение некоторого вопроса заставляет вас и смежные вопросы решать в определенном направлении, то вы столкнулись с проблемой. Если же прямо противоположные ответы на некоторый вопрос оставляют вам полную свободу в решении других вопросов, то вполне возможно, что вам попалась псевдопроблема. Например, в 60-е годы ХХ в. в нашей философской литературе широко обсуждался вопрос о единстве (или тождестве) диалектики, логики и теории познания. Шли ожесточенные споры, издавались статьи и книги. Но признаем ли мы их тождественными или только едиными, это никак не скажется на рассмотрении всех иных вопросов. Это была типичная псевдопроблема.

Избрав или выдумав себе проблему для последующего исследования, посмотрите: окажет ли то или иное ее решение какое-либо влияние на интересующую вас область философии, на ваше мировоззрение?

3. Поиск решения

Философ вступает в схватку с проблемой безоружным, и в этом заключается еще одна особенность философского исследования. У философа нет ни приборов, ни инструментов, он не может поставить эксперимент или провести наблюдения, ему не помогает математика и даже сама логика. В его распоряжении, как говорил Маркс, только сила абстракции. Философ изучает работы тех авторов, которые думали над интересующим его вопросом или близкими вопросами, и размышляет. Как возникает решение, мысль, приходит нужное слово? По-видимому, процесс философского творчества напоминает тот, который описан А.Пуанкаре и Ж.Адамаром как характерный для математики (Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. М., 1970. В «Приложении» помещена поистине блестящая статья Анри Пуанкаре «Математическое творчество», которую в своей книге комментирует и развивает Адамар).

Адамар проводит различие между «открытием» и «изобретением». Открыть можно то, что уже существует, - так Колумб открыл Америку, которая конечно же существовала до его путешествия, или Галилей открыл спутники Юпитера. Изобретением Адамар называет создание чего-то такого, чего раньше не существовало в природе. Громоотвод, паровоз, самолет – все это результаты изобретения. С этой точки зрения и роман, и картина, и музыкальная пьеса – также изобретения, ибо они созданы писателем, художником, композитором. Как свидетельствует название книги Адамара, математик, по его мнению, изобретает, хотя, оговаривается он, быть может, «было бы точнее говорить об открытии». Что касается философа, то он безусловно изобретает.

«Изобретательская» сущность математики и философии влечет и сходство процессов творчества в этих областях. Вслед за Пуанкаре Адамар выделяет 4 этапа поиска решения: 1) более или менее длительный период сознательных усилий решить проблему; 2) инкубационный период – внешнее отвлечение от работы, во время которого происходит бессознательное продуцирование и отбор различных идей, ведущих к решению; 3) инсайт, озарение – неожиданное решение, приходящее как бы само собой, без специальных усилий; 4) обработка и проверка найденного решения. По-видимому, все эти этапы присутствуют и в философском исследовании: мы стараемся уяснить себе свою проблему, читаем работы авторов, размышлявших об этом или около этого, пытаемся ясно осознать, что именно нам не нравится в существующих ответах, и т.д.; на какое-то время обращаемся к другим делам и заботам; и точно так же среди этих других дел и забот вспыхивает нужная мысль. Правда, для философии важен еще один, 5-й этап: изложение своего решения. Этот этап может воздвигать свои трудности.

Самое примечательное здесь – инсайт, озарение. Кто испытал хотя бы раз это состояние внезапной ослепительной вспышки, в свете которой окружавший тебя мутный хаос вдруг приобретает четкие очертания и груда кирпичей легко выстраивается в стройное здание, тот стремится пережить его еще и еще раз. Вот как рассказывает об этом Пуанкаре:

«В этот момент я покинул Кан, где я тогда жил, чтобы принять участие в геологической экскурсии, организованной Горной школой. Перипетии этого путешествия заставили меня забыть о моей работе. Прибыв в Кутанс, мы сели в омнибус для какой-то прогулки; в момент, когда я встал на подножку, мне пришла в голову идея, без всяких, казалось бы, предшествовавших раздумий с моей стороны, идея о том, что преобразования, которые я использовал, чтобы определить автоморфные функции, были тождественны преобразованиям неевклидовой геометрии. Из-за отсутствия времени я не сделал проверки, так как, с трудом сев в омнибус, я сейчас же продолжил начатый разговор, но я уже имел полную уверенность в правильности сделанного открытия. По возвращении в Кан я на свежую голову и для очистки совести проверил найденный результат.

В то время я занялся изучением некоторых вопросов теории чисел, не получая при этом никаких существенных результатов и не подозревая, что это может иметь малейшее отношение к прежним исследованиям. Разочарованный своими неудачами, я поехал провести несколько дней на берегу моря и думал совсем о другой вещи. Однажды, когда я прогуливался по берегу, мне так же внезапно, быстро и с той же мгновенной уверенностью пришла на ум мысль, что арифметические преобразования квадратичных форм тождественны преобразованиям неевклидовой геометрии» (Пуанкаре А. Математическое творчество; там же, с.139).

Возвращаясь к различиям между первичной и вторичной работами, мы можем теперь отметить, что инсайт присущ только первичной работе. Следовательно, если вы написали статью, не пережив его хотя бы в легкой форме, не преодолев разочарований и неудач, то почти с уверенностью можно утверждать, что ваша работа – вторична. При этом следует иметь в виду, что озарение возникает только благодаря предшествующему упорному труду – пусть безуспешному и разочаровывающему. Оно не приходит к тем, кто не способен заставить себя упорно и неотступно думать над чем-то одним. Можно даже предположить, что величина способностей мыслителя пропорциональна способности концентрироваться на интересующем его вопросе, и результат его будет тем значительнее, чем дольше и напряженнее он работал над его получением. Но допустим, крик «Эврика!» однажды прозвучал.

Простейшей ситуацией будет та, когда вам удалось изобрести совершенно новую мысль, никогда ранее не встречавшуюся в литературе. По-видимому, такие события иногда должны происходить, хотя и встречается мнение, что в философии уже все давно высказано и мы лишь отряхиваем пыль со старых идей и понятий, возвращая их к новой жизни. Это мнение очевидно ошибочно, ибо из него следует, что мы уже потеряли способность изобретать новые понятия и устанавливать новые связи между ними. Развитие современной науки показывает, что это не так. Тем более это неверно по отношению к философии. Новые идеи в ней появляются, хотя, быть может, и реже, чем хотелось бы нам.

Увы, гораздо чаще встречается случай, когда, предложив некоторое решение, высказав некоторую мысль, вы (сами или с помощью коллег) обнаруживаете, что эта мысль, это решение или что-то весьма похожее уже давно кем-то высказано, и даже не один раз. По-видимому, в науке такое бывает гораздо реже. Встречаются, конечно, ситуации, когда одно открытие делается независимо разными людьми (известный пример: открытие законов наследственности Г.де Фризом, К.Корренсом и Э.Чермаком в 1900 г. – законов, сформулированных Г.Менделем в 1865 г.), но вряд ли найдется ученый, который всерьез будет заново изобретать математический анализ или переоткрывать известные газовые законы. В философии же это случается на каждом шагу. Человек изобретает, строит концепцию, а потом вдруг осознает, что найденное им решение весьма сильно напоминает построения Канта или Бергсона. Именно поэтому взаимная критика философов так часто начинается (а порой и заканчивается) с установления сходства идей критикуемого коллеги с идеями какого-нибудь известного философа. На этой же почве вырастают наши постоянные квалификации и ярлыки: это – идеализм, позитивизм, гегелианство и т.п.! И все-таки каждый философ знает, что здесь нет вульгарного плагиата. Конечно, и в философии один автор может просто переписать несколько страниц у другого и выдать их за свои. Речь не об этом. Если ты делаешь первичную работу, то снедающее тебя беспокойство и неудовлетворенность будут устранены только в том случае, если ты сам отыщешь свой ответ. Пусть этот ответ будет похож на ответы других. Близкие по душевному складу личности будут давать сходные ответы на стоящие перед ними вопросы. Это объясняет взаимное сходство даже вполне самостоятельных решений. Важно то, что если такие ответы даются в разных исторических обстоятельствах, то они каждый раз будут содержать в себе нечто новое, т.е. будут сходны, но не тождественны.

Но что же представляет собой решение? В науке это ответ на некоторый вопрос, решение задачи, доказательство какого-то утверждение, открытие факта, формулировка закономерности, короче говоря, это – новое знание об исследуемой области явлений. Так, М.Фарадей установил законы электролиза, Д.И.Менделеев – связь между свойствами химических элементов и их атомными весами, А.Беккерель открыл радиоактивность и т.п. Философ, как правило, не открывает новых фактов и законов, не выдвигает проверяемых гипотез, не строит теорий для объяснения фактов. Его задача – выработать и в систематической форме выразить свое понимание мира и свое отношение к нему. Его основным инструментом является язык: философ изобретает новые понятия или переинтерпретирует известные, изобретает новые связи понятий, выявляет скрытое или придает новое содержание понятиям. Примером могут служить известные философские понятия материи, духа, субстанции, качества, добра, прекрасного и т.п., которые в каждой философской системе получают новое истолкование, новую интерпретацию. Оценивая философский результат в самом общем виде, можно сказать, что он всегда представляет собой создание нового смысла, т.е. лежит в плоскости языка и связан с его изменением.

Итак, найден новый смысл, новая интерпретация. Но это – лишь первый, хотя и принципиально важный, шаг долгого пути.

4. Разработка решения

Мало изобрести новый смысл, придать новую интерпретацию понятию или утверждению, увидеть новую связь понятий. На это способны многие, но, увы, многие на этом и останавливаются. Немало встречается остроумных людей, высказывающих в коридоре или за чашкой кофе блестящие идеи, но пишуших мало и тускло. От философа требуется умение и желание развить найденное решение.

В общем этой развитие заключается в следующем: опираясь на найденный смысл, философ переосмысливает (переинтерпретирует) известные понятия и утверждения, находящиеся в связи с его результатом. Так формируется новый взгляд на мир. Чем более последовательно и широко способен философ развить следствия найденного решения, тем более значительным будет его достижение. Отметим некоторые фазы этого процесса.

а) Опираясь на свой результат, философ переформулирует исходную проблему так, чтобы полученный результат оказался решением этой проблемы. Таким образом, сначала находится решение, а потом под это решение формулируется проблема. И это вовсе не какая-то неблаговидная уловка. Мы уже отмечали, что философское исследование чаще всего начинается с некоторой беспокоящей неясности. Когда вы находите понятия, утверждения, устраняющие беспокойство, вносящие ясность, только тогда вы получаете возможность четко осознать, что именно вас не удовлетворяло, и выразить это в виде явно сформулированной проблемы. Поэтому не всегда следует верить философу, который ппишет: «Передо мной встала проблема, я подумал и решил ее». Нет, часто он сначала находит некий результат, а затем изобретает задачу, решением которой будет этот результат. Это приводит к тому, что философские проблемы все время расщепляются на подпроблемы и постоянно изменяют свои формулировки. Поэтому, между прочим, довольно бессмысленно составлять слишком подробный план будущего исследования, расписывая ожидаемые результаты. Если работа носит творческий характер, нельзя заранее знать, какие результаты вы получите и в каком направлении поведет вас первый же найденный результат.

б) Философ отыскивает также основания своего результата, т.е. какие-то общепринятые положения, факты, данные науки и т.п., из которых полученный результат следует. Некоторые из них действительно могли подтолкнуть его в определенном направлении, однако теперь он собирает даже тот материал, о котором и не думал до того, как нашел решение. Это нужно ему для того, чтобы представить свой результат в качестве логического следствия подобранных оснований. Философы обычно избегают говорить: «Я принимаю это потому, что мне это нравится, что я так хочу, чувствую, верю». Вместо столь шокирующих заявлений они предпочитают создавать у читателя такое представление: стояла некая проблема, был собран такой-то материал, который логически привел именно к данному решению проблемы.

в) Развитие следствий полученного результата заключается, по сути дела, в разработке новой интерпретации известных понятий, утверждений, проблем. Хороший результат в идеале должен приводить к переинтерпретации всех философских понятий и к созданию нового взгляда на мир. Так возникают великие философские системы – Декарта, Спинозы, Канта, Гегеля, Шопенгауэра,… Однако требуются чудовищные усилия для того, чтобы последовательно развить новое мировоззрение и справиться со всеми трудностями на этом пути. Взглянем, например, на «Левиафан» Томаса Гоббса. Он был свидетелем восстания против королевской власти, казни короля, братоубийственной гражданской войны. Много лет ему пришлось провести в эмиграции. Все это потрясло его, и величайшим благом Гоббс стал считать сильную государственную власть. И вот его построение: естественное состояние людей – это война всех против всех; во избежание самоистребления люди уступают свои права избранной ими верховной власти; власть эта абсолютна и безгранична, она имеет право цензуры любого общественного мнения и владеет всей собственностью. Разделение властей опасно, ибо может привести к анархии; бунты и восстания против власти недопустимы и должны подавляться с максимальной жестокостью. Самая деспотичная власть лучше анархии – вот та идея, которая пронизывает весь «Левиафан». Обоснование этой идеи и ее последовательное проведение при рассмотрении всех общественных институтов потребовала от Гоббса большой изобретательности и упорного труда. У нас на это, как правило, не хватает времени, поэтому обычно мы ограничиваемся переинтерпретацией узкого круга понятий и утверждений, достаточной для написания очередной статьи.

Да и найденный результат – исходный пункт нового воззрения – должен быть достаточно значителен и оригинален, чтобы его следствия охватили заметную сферу. Чем шире эта сфера, чем больший круг философских проблем и решений позволяет переосмыслить ваш результат, тем он значительнее. Ценность философского результата определяется не соответствием его фактам или научным данным, а его потенциальной способностью придавать новый смысл понятиям, вещам, явлениям и показывать их в новом, необычном свете. Очень значительный результат дает философу возможность по-новому взглянуть на все, на весь мир. Один из недавних примеров – философия К.Поппер, выросшая из идеи фальсифицируемости.

Отсюда вытекает, между прочим, вывод о том, что современная специализация в философии – свидетельство бедности получаемых результатов и, быть может, ограниченности умственных средств. В самом деле, если вы получили результат, способный послужить исходным пунктом для переосмысления значительной части философских понятий и проблем и у вас есть силы для осуществления такого переосмысления, то вы смело перешагнете границы сложившихся специальностей и областей.

5. Иллюстрация

Для иллюстрации сказанного следовало бы проанализировать творчество какого-нибудь известного философа и поэтапно проследить за процессом создания одного из его трудов. Но рассуждения о работе другого человека, о его мотивах и последовательности действий всегда сомнительны и могут быть оспорены. Это всегда будет не более чем одной из возможных «реконструкций». Поэтому я позволю себе обратиться к личному опыту. Как бы скромен он ни был, это – реальный опыт, а не спекулятивные домыслы.

Где-то в середине 70-х гг. мы много размышляли и рассуждали о научных теориях, их структуре и их смене. Как раз в 1975 г. вышел русский перевод знаменитой книги Т.Куна «Структура научных революций». Слова «парадигма», «нормальная наука», «научная революция» произносились так часто, что на одной из конференций выведенный из терпения известный историк химии возмущенно воскликнул: «Если я еще раз услышу здесь о Куне, ноги моей больше не будет на таких конференциях!». Как и многие другие, я долгое время находился под влиянием Р.Карнапа, К.Гемпеля, Э.Нагеля, и мне импонировала мысль о надежном эмпирическом базисе науки, о котором они так серьезно и убедительно писали. Но работа Куна сильно подорвала в этот несомненный эмпирический базис. Он доказывал, что с изменением теоретических представлений меняется все – методы, объект исследования, весь мир ученого. Таким образом, перед нами встала дилемма: сохранить верность позитивистской традиции и продолжать считать, что эмпирический базис науки сохраняется, несмотря на смену теорий, или согласиться с аргументами Куна и Фейерабенда и признать, что эмпирическая основа науки изменяется вместе со сменой теоретических представлений.

Мне показалось, что в условиях данной полемики важно обратить внимание на понятие научного факта. В литературе на эту тему высказывались не только самые разнообразные, но порой и совершенно невразумительные вещи. Казалось, что понятие факта принадлежит к тем расплывчатым понятиям, которыми пользуются все, но в каком-то колеблющемся, неясном смысле, а попытки его уточнения почти сразу же приводят к непреодолимым трудностям. Довольно долго я вчитывался в описания различных научных фактов и истории их установления, стараясь понять, что же такое факт: фрагмент действительности, чувственный образ, особое предложение языка науки или что-то еще? Или все что угодно, как в «Трактате» Витгенштейна? И вот однажды откуда-то выскочила мысль: а не есть ли факт нечто сложное, представляющее собой сплав нескольких компонентов? Перед моим умственным взором возник образ круга, разделенного на три по-разному окрашенных сектора: одна часть – предложение (я назвал его «лингвистическим компонентом» факта); другая часть – соединенный с предложением чувственный образ («перцептивный компонент»); третья часть – приборы, инструменты и практические действия, навыки, используемые для получения соответствующего чувственного образа («материально-практический компонент»). Например, тот факт, что железо плавится при температуре 1530 С, включает в себя соответствующее предложение, чувственный образ жидкого металла, термометры и оборудование для плавки металла. Легко понять, что факт не является лишь предложением или некоторым реальным положением дел, если задаться вопросом о том, как передать данный факт людям иной эпохи и культуры, скажем, древним египтянам или грекам гомеровской эпохи. Совершенно недостаточно (если вообще возможно) перевести на их язык предложение «Железо плавится при температуре 1530 С». Они его просто не поймут, а если бы и поняли, то отнеслись бы к нему как к некоторой гипотезе или теоретической спекуляции. Данный факт может стать фактом только в той культуре, которая обладает соответствующей технологией и практическими навыками, необходимыми для воспроизведения данного факта. Вот так возникла первоначальная идея и нашлись соответствующие термины для ее выражения.

Эта идея сразу же осветила основной недостаток существовавших подходов к истолкованию факта: они помещали факты в какую-то одну плоскость – внешней реальности, чувственного восприятия или языка. Я назвал это «одномерным» пониманием фактов. Позицию сторонников Карнапа и Гемпеля я обозначил как «фактуализм», позицию Хэнсона и Куна – как «теоретизм». Так начала складываться определенная терминология, выражающая особый взгляд на методологические направления и проблемы. Из истории науки я извлек материал, показывающий, что мое истолкование факта дает более глубокое понимание истории, нежели фактуализм и теоретизм. Стала формироваться структура изложения: сначала я выделю два альтернативных подхода к пониманию научного факта – фактуализм и теоретизм; затем дам их критический анализ, укажу на неразрешимые для них проблемы; после этого предприму экскурс в историю науки и как бы из историко-научного материала извлеку свое собственное истолкование; наконец, продемонстрирую его плодотворность, рассмотрев некоторые (интересные и удобные для меня) методологические проблемы.

Я написал статью и этим ограничился. Другие интересы увлекли меня, да и изобретенная конструкция факта казалась какой-то слишком искусственной, лишенной той простоты и ясности, которые отличают удачную мысль и вызывают к ней доверие.

Я думаю, вы без особого труда найдете в моем рассказе все те элементы философской работы, о которых шла речь выше. Обращает на себя то обстоятельство, что, размышляя над природой научного факта, я не пошел в лабораторию и не стал спрашивать ученых, а постарался сам придумать такое определение этого понятия, которое позволило бы мне удовлетворительно ответить на некоторые интересовавшие меня вопросы. Это очень типично для философа: он придумывает новые определения известных понятий или вводит новые понятия, а затем извлекает из этого неожиданные следствия, но при этом делает вид, что проникает в суть вещей.

6. Восприятие и оценка результатов исследования

Итак, исследование завершено, результат получен и развит. Пора выносить его на суд публики.

Какую цель преследует философ, обнародуя результаты своих размышлений? Основная и, если судить по большому счету, единственная цель: предложить свое видение мира или решение отдельной проблемы другим людям. Однако в зависимости от темперамента и самооценки философ может ставить и более скромные цели: привлечь внимание к своему подходу, ввести в оборот еще одно из множества альтернативных решений и т.п. Для достижения этих целей у философа имеется лишь одно средство – логическая стройность и литературная привлекательность изложения. Поэтому он ссылается на данные науки, апеллирует к материальным интересам публики, прибегает к логике или к эмоциональному, образному стилю изложения и т.п. История философии свидетельствует о том, что крупные мыслители обычно заботились о литературной форме своих сочинений. Достаточно вспомнить сочинения Платона, Беркли, Дидро, Ницше, Шпенглера и т.д. Современный упадок интереса к литературной форме философских работ – еще одно свидетельство бедности получаемых результатов (если отвлечься от дурного влияния позитивизма в этом отношении). Если вы придумали что-то новое и искренне верите, что это новое нужно, полезно, прекрасно, то вы постараетесь подать свои идеи в хорошей упаковке, будете стремиться изложить их так, чтобы читатель принял эти идеи и поверил в них. Если же вас интересует только защита диссертации или гонорар, то что вам Гекуба?

Какого же приема может ждать философская работа, содержащая новый результат? Если иметь в виду философское сообщество, то можно высказать следующее общее соображение: чем ближе философу тема вашей работы, тем более критичным будет его отношение к ней. И это вполне естественно. Кто сам думал над решенной вами проблемой или над близкими проблемами, тот не примет вашего решения, ибо он уже пришел или стремится прийти к своему собственному решению. Поэтому он постарается найти в вашей работе реальные или мнимые недостатки, ошибки, пробелы. Из истории философии мы знаем, как резко и непримиримо относятся философы к своим непосредственным предшественникам, которым они больше всего обязаны. Вспомним о взаимоотношениях Фихте и Канта, Шеллинга и Гегеля и о совсем недавней полемике Поппера с представителями логического позитивизма. Не с Ясперсом или Хайдеггером, не с Сартром или Гадамером спорил Поппер, а с теми, кто работал рядом и над теми же вопросами – Шликом, Нейратом, Карнапом и др.

Те философы, интересы которых далеки от области вашего исследования, отнесутся к вашему результату более снисходительно, хотя эта снисходительность – чаще всего плод равнодушия. Таким образом, философ не может ждать признания со стороны коллег: тот, кто способен понять и оценить оригинальность и важность вашей работы, будут с пристрастием критиковать ее; тот же, кто отнесется к ней со снисходительной доброжелательностью, обычно просто не в состоянии понять и по достоинству оценить ее.

То обстоятельство, что многие наши работы не встречают горячей, резкой критики, свидетельствует не о том, что работы эти так уж безупречно хороши, а скорее о том, что они не содержат оригинальных идей, способных вызвать реакцию отторжения. Критика и поношение со стороны коллег – высшая степень признания философской работы, показатель того, что автору удалось высказать собственную, оригинальную точку зрения, неприемлемую для других самостоятельных мыслителей. (Я, понятно, говорю не о тех ситуациях, когда критика вызвана безграмотностью и глупостью автора.) «Обычные крики, - заметил Дж.Беркли в одном из своих писем, - направленные против любого мнения, как мне представляется, не только не опровергают его, но, напротив, могут с таким же основанием рассматриваться как согласие с его истинностью» (Беркли – Персивалю. – Беркли Д. Соч., М.,1978, с.515).

В конце концов, одному философу трудно, почти невозможно убедить в чем-то другого философа. Поэтому ценность философской работы определяется не тем, что с ней все согласны, а тем, что она содержит идеи, дающие импульс к самостоятельным размышлениям и решениям. Наибольшего признания заслуживает работа, которая побуждает читателя найти собственный ответ на обсуждаемые в ней вопросы. И этот читатель, конечно, критически отнесется к ней с позиции найденных им ответов, но как раз эта критичность и показывает, что работа выполнила свою задачу. Скажем, книга Куна в свое время была хороша не тем, что дала приемлемые для всех ответы на ряд методологических вопросов, а тем, что заставила всех нас размышлять над этими вопросами, искать собственные их решения и вызвала бурную полемику. Философская работа должна вызывать крики неприятия, иначе ее не стоит писать.

Когда же работа вызывает всеобщее одобрение, это чаще всего говорит о том, что она носит вторичный характер и не содержит идей, с которыми стоит спорить.

Из этого, между прочим, можно извлечь два вывода. Во-первых, философ создает свои работы не только для коллег-философов, но прежде всего – для широкого круга читателей, питающих непрофессиональный интерес к философским проблемам. Вспомним, к примеру, «Ясное, как солнце, сообщение широкой публике о подлинной сущности новейшей философии» И.Г.Фихте или «Слово к читателю», предпосланное Д.Юмом к третьему тому «Трактата о человеческой природе», где он, в частности, пишет: «Я надеюсь, что она (эта книга – А.Н.) будет понятна для обыкновенных читателей и не потребует большего внимания, чем то, которое обычно уделяется научным книгам» (Юм Д. Соч. в 2 томах. М., 1965, т.2, с.601).

Именно такие «обыкновенные читатели» способны согласиться с его решением проблемы, принять его видение мира. Среди читателей философского произведения почти обязательно найдутся люди, духовный склад, темперамент, миросозерцание которых близки личностным особенностям автора, и они с благодарностью примут философскую концепцию, в систематической форме представляющую близкие им мысли и чувства. Один, ныне покойный философ, написавший многие десятки статей и книг, больше всего гордился письмом, полученным от одного читателя, в котором тот благодарил философа за его небольшую статью о самоубийстве: чтение этой статьи отвратило читателя от намерения покончить с собой! Надежда на то, что такие читатели в конце концов найдутся, воодушевляет философа в его работе.

Второй же вывод состоит в том, что оценка философского сочинения со стороны коллег-философов для автора в значительной мере безразлична. Лучшее, на что он может надеяться, это критика или хула. Самый худший вариант – равнодушное непонимание или столь же равнодушное одобрение. Но свою награду философ уже получил: сам процесс творческого самовыражения с его находками и разочарованиями – вот его награда, которую никто не может отнять. Так нужна ли другая?

7. О прогрессе в философии

Каждый философ представляет определенную эпоху, определенный слой людей с их интересами, желаниями, отношением к миру, в котором они живут. Выражая их миросозерцание в своих концепциях, философ вносит вклад в развитие культуры. Но прогрессирует ли сама философия?

Мы верим в прогресс научного познания, в то, что последующие теории дают нам все более полное и глубокое описание внешней реальности, включая в себя элементы истины, содержавшиеся в предшествующих теориях. В науке более поздняя теория превосходит своих предшественниц, она «снимает» и отбрасывает их или, по крайней мере, ограничивает сферу их применимости. Сейчас уже никто не будет отстаивать представлений Дж.К.Максвелла об атоме, теорию катастроф Ж.Кювье, теорию света И.Ньютона или даже теорию цилиндрической Вселенной А.Эйнштейна. Обо все этих вещах сегодня наука знает гораздо больше, глубже, точнее. Простое соображение легко убеждает в этом: современный студент рассказал бы всем этим ученым об их собственных результатах гораздо точнее и проще, чем они это сделали сами. Конечно, это не заслуга студента, а результат прогресса науки.

По-видимому, прогресс такого рода не характерен для философии. Едва ли кто из нас может похвалиться тем, что в своих философских воззрениях безусловно превзошел Платона или Аристотеля, Декарта или Юма, Ницше или Бергсона. Трудно найти диалектика, который в своих диалектических рассуждениях был бы столь же тонок и глубок, как Гегель. А как далеко мы еще порой отстаем даже от Канта в своем понимании и решении гносеологических проблем! Поэтому в философии одновременно и параллельно сосуществуют концепции, созданные и сотни лет назад, и вчера. До сих пор жива философия Платона и Фомы Аквинского, Канта и Гегеля, Маха и Бергсона. Вот уже 150 лет существует и развивается философия марксизма. Вообще, каждая философская система живет до тех пор, пока находятся люди, мировосприятию которых она отвечает. И новая философская система не лишает ценности и притягательности ранее созданных концепций.

Все это говорит о том, что в философии нет прогресса в смысле углубления наших знаний. Однако вместо этого в ней имеется прогресс в простом, кумулятивном смысле: каждый новый результат добавляется к существующим, и общая сумма идей, точек зрения, возможных мировоззрений постоянно возрастает. Подобно математике, философия создает и постоянно увеличивает запас возможных мыслительных схем, конструкций, решений, не заботясь о том, понадобятся ли они кому-нибудь. И как абстрактная математическая структура, созданная в результате чистой игры математической мысли, однажды вдруг находит применение в естествознании и позволяет нам глубже понять мир, точно так же и ходы мысли, исследованные философом в качестве абстрактно возможных, однажды вдруг дают импульс к созданию научной теории или к социальным преобразованиям. Наука в своем прогрессивном развитии все время что-то уничтожает, отбрасывает, философия же – все сохраняет. И в этом отношении она похожа на искусство, в котором Данте и Шекспир, Гете и Толстой, Рафаэль и Ренуар всегда сохраняют свою ценность и всегда находят почитателей. Философская система есть тоже произведение человеческого гения, созданное не пером, не кистью, но еще более тонким инструментом -–мыслью.

Конечно, накопленное богатство концепций и идей в каждый данный момент используется не полностью. Одни системы увлекают умы, другие – дремлют, незаметно питая создателей новых идей. Однако каждая историческая эпоха, любой социальный слой, каждый человек находят в философии идеи и концепции, помогающие им выработать собственное мировоззрение, найти собственное решение мировоззренческих проблем. И в этом – великая общественная ценность философии.

Приложение 2.

Институт философии РАН

Три или четыре года вы проведете в стенах Института философии. Попробуйте не затворяться в своем секторе и постарайтесь за это время пошире познакомиться с подразделениями и людьми Института. Такого средоточия профессиональных философов по-видимому нигде в мире нет (разве что на философском факультете МГУ) и они разрабатывают практически все важные области современной философии. В Институте имеется 5 больших отделов, в которые входят более мелкие сектора, центры, исследовательские группы.

1. Отдел эпистемологии и логики.

2. Отдел философии науки и техники.

3. Отдел социальной и политической философии.

4. Отдел аксиологии и философской антропологии.

5. Отдел историко-философских исследований.

Конечно, структура Института складывается не только под влиянием теоретических соображений, но и в силу случайных внешних обстоятельств. Тем не менее, она отображает разделение современной философии на важнейшие сферы исследований.

Загляните в разные отделы, сходите на семинар в тот или иной сектор, посмотрите, как рассуждают, спорят, аргументируют представители разных философских специальностей. У вас еть уникальная возможность охватить одним взглядом всю философию в миниатюре. Можно пообщаться с людьми, по книгам которых вы учились. Наши философы, как правило, открыты и доброжелательны, они всегда готовы поговорить об интересующих их проблемах с любым – с коллегами, аспирантами, студентами. Вы можете порой увидеть самого директора Института, в коридоре с жаром обсуждающего особенности придуманной им постнеклассической науки. В Институте все еще нет того чиновничьего духа, который столь противен почти в любом государственном учреждении. У нас не действует известный принцип: «Ты начальник, я дурак; я начальник, ты дурак!». Здесь и начальнику можно сказать, что он говорит глупости или ошибается, и порой к мнению простого сотрудника прислушиваются гораздо более внимательно, чем к мнению какого-нибудь руководителя. Короче говоря, Институт – это пока еще «республика философов».

Входите же в нее смелее!

Приложение 3.

Номенклатура философских специальностей ВАК РФ

Вы обдумываете тему своей диссертации и пытаетесь сформулировать ее так, чтобы она звучала осмысленно и выражала ваши основные исследовательские интересы. Вашу тему обсуждают в научном подразделении и на Ученом совете Института. Формулировку уточняют, исправляют и дополняют. В итоге получается что-то в роде: «О влиянии лунного света на асфальт» или «Диссипативные конгруэнции эмерджентных поляроидов». Ну, да ладно. Посмотрите теперь, под какую философскую специальность подпадает ваша тема? Это важно для будущей защиты, ибо от этого зависит и выбор Специализированного ученого совета и подбор оппонентов.

09.00.01 – онтология и теория познания.

09.00.03 – история философии.

09.00.04 – эстетика.

09.00.05 – этика.

09.00.07 – логика.

09.00.08 – философия науки и техники.

09.00.11 – социальная философия.

09.00.13 – философия и история религии, философская антропология, философия культуры.

Приложение 4.

Один из признаков профессионализма – владение языком избранной области, ее специальным жаргоном. Для философии, которая вся лежит в плоскости языка, это тем более важно. Если вы способны не запинаясь произнести слова «эмпириокритицизм» или «трансцендентальный», то философы примут вас за своего. Ну, а уж если вы даже способны кое-как сказать, что означают эти слова, то вы – титан духа! Овладение философским языком является необходимым условием вхождения в философское сообщество. Ниже дан самый минимальный набор философских категорий. Это – не словарь, не энциклопедия, а всего лишь 30 слов Эллочки-людоедки.

Абстракция – процесс отвлечения от некоторых характеристик (свойств, отношений) изучаемых предметов и явлений, от реальных носителей интересующих нас характеристик, а также результат этого отвлечения, представляющий собой некоторый абстрактный объект.

Агностицизм – философское учение, утверждающее непознаваемость внешнего мира. Термин «агностицизм» был введен в 1869 г. английским естествоиспытателем Т.Гексли, однако сомнения в способности человека познать окружающие его вещи были выражены уже античными софистами и скептиками. Крупнейшими представителями агностицизма в философии Нового времени считаются английский философ Д.Юм (1711 – 1776) и немецкий философ И.Кант (1724 – 1804).

Анализ и синтез. Анализ – процедура мысленного (иногда и реального) расчленения изучаемого объекта на составные части, стороны, свойства. Синтез – объединение полученных в результате анализа частей объектов, их сторон или свойств в единое целое.

Антропология философская – философское учение о человеке как исходном пункте мировоззрения, раздел философии.

Апостериори и априори. Апостериори – знание, полученное из опыта, на основе опыта, обоснованное опытом. Априори – знание, предшествующее опыту и независимое от него. В современной философии под априорным знанием обычно понимают основоположения, исходные постулаты науки и научной теории, которые задают предмет исследования, определяют осмысленность научных проблем, являются теоретической основой постановки экспериментов и интерпретации полученных результатов.

Бытие – все то, что существует: материальный, или физический, мир; социальный мир; мир сознания, духа.

Власть – способность и возможность навязывать свою волю другим людям с помощью каких-либо средств: авторитета, права, насилия.

Возможность и действительность – соотносительные философские категории, характеризующие два основных этапа в изменении и развитии предметов, явлений, окружающего мира в целом. Действительность есть такое состояние предмета или мира, которое реально, актуально существует в данный момент времени. Возможность – это то состояние предмета или мира, которое в данный момент не существует реально, но может осуществиться в будущем. Возможность есть будущая действительность. Процесс изменения предметов и явлений можно представить как процесс превращения возможности в действительность, как актуализацию потенциального состояния мира. Например, у молодого человека, поступившего в вуз, есть возможность закончить его и получить диплом; действительностью в данный момент является его состояние в качестве первокурсника, получение диплома – это лишь возможность, которая станет действительностью через 5 лет успешной учебы.

Категории возможности и действительности взаимосвязаны не только потому, что возможность – это будущая действительность, но и вследствие того, что возможность уже существует в действительности – именно как возможность, т.е. в самой действительности сейчас существуют условия и действуют закономерности, которые в будущем приведут к актуализации ныне лишь потенциального состояния. Возможность есть аспект действительности, настоящее содержит в себе зародыш будущего. Однако в действительности существуют предпосылки реализации не одной, а многих возможностей. Если бы в действительности существовала лишь одна возможность, то развитие мира было бы фатально предопределено, в нем не было бы места случайности и свободной деятельности человека: наш первокурсник был бы обречен на получение диплома. Но это не так: у него есть возможность заняться бизнесом и бросить вуз; он может заболеть или не сумеет осилить программу и будет отчислен за неуспеваемость. Действительность одна, но возможностей ее последующего изменения – много.

Время – форма бытия материальных объектов, выражающая длительность их существования и последовательность смены их состояний.

Гносеология (теория познания) – раздел философии, исследующий предпосылки и общие условия познавательной деятельности человека, природу знания, условия его достоверности и истинности.

Государство – основной институт политической власти, осуществляющий управление обществом.

Движение – любое изменение или взаимодействие материальных и идеальных объектов. Выделяют три основных вида движения: в неорганическом мире – пространственное перемещение, движение элементарных частиц и полей, тепловые процессы, изменение космических систем и объектов и т.п.; в мире живой природы – совокупность жизненных процессов в организмах и видах; в социальном мире – все формы деятельности людей.

Детерминизм – философское учение, утверждающее универсальность причинно-следственной связи.

Деятельность – целенаправленная активность человека, служащая для изменения окружающего мира и самовыражения личности. Деятельность людей представляет собой также условие существования человеческого общества. К наиболее важным видам социальной деятельности относят: производственную деятельность; коммуникативную деятельность; деятельность, создающую духовные блага; организационную и управленческую деятельность.

Диалектика – философское учение о наиболее общих законах и формах движения и развития. Создателем диалектики считается немецкий философ Г.В.Ф.Гегель (1770 – 1831); материалистическую диалектику развивали немецкие философы К.Маркс (1818 – 1883) и Ф.Энгельс (1820 – 1895), русский философ Г.В.Плеханов (1856 – 1918), а также философы России советского периода.

Добро и зло – важнейшие категории этики, выражающие нравственную оценку человеческих действий. Добро – то, что согласуется с нравственным идеалом, зло – то, что противоречит ему.

Дуализм – философское учение, признающее равноправное сосуществование двух субстанций – материи и духа, материального и идеального.

Знание – логически или эмпирически обоснованный результат познания, к которому применима истинностная оценка (т.е. который может оцениваться как истинный или ложный).

Идеализм – философское направление, объявляющее дух, идею, мысль субстанцией мира, исходным, определяющим и порождающим материальные вещи и процессы. Основными представителями идеализма считаются Платон, Д.Беркли, Г.В.Ф.Гегель, все религиозные философы.

Измерение – представление свойств реальных объектов в виде числовой величины, эмпирический метод познания.

Индетерминизм – философская позиция, отрицающая либо универсальность причинной связи, либо ее объективный характер.

Истина – гносеологическая характеристика мышления в его отношении к своему предмету. Мысль называется истинной (или просто истиной), если она соответствует своему предмету, т.е. представляет его таким, каков он есть на самом деле. Соответственно, ложной называют ту мысль, которая не соответствует своему предмету, т.е. представляет его не таким, каков он есть на самом деле, искажает его. Например, мысль о том, что Иртыш есть приток Оби, соответствует своему предмету, ибо действительно Иртыш вливается в Обь; а мысль о том, что на березе растут бананы, искажает реальное положение дел, поэтому является ложной.

Истолкование истины как соответствия мысли действительности восходит к античности, поэтому его называют «классической» концепцией истины (или «теорией корреспонденции» – от correspondence (англ.) – соответствие). Основную идею классической концепции выразил еще Платон: «…Тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, - лжет» (Платон. Соч. в 4-х т., т.1. М., 1968, с.417). Важной особенностью классической концепции является то, что в этой концепции истина объективна – в том смысле, что она не зависит от признания людей, от их воли и желания. Соответствие мысли объекту определяется объектом, его особенностями, а не нашими желаниями. Поэтому, скажем, мысль о том, что тела состоят из атомов, была истинна и во времена Демокрита, хотя признание она получила лишь в ХУ111 в.

СВОБОДА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТВОРЧЕСТВА - сознательная целенаправленная деятельность художника, которая опирается на знание объективных законов природы, общества, развития искусства и процесса творчества и использует это знание. Степень свободы творческого субъекта определяется мерой не только теоретического, но и практического овладения законами мира и созидательной деятельности, т. е. развитием не только познания, но и художественной практики. Т. о., свобода художественного творчества - это способность художника творить в соответствии со своими целями и интересами, опираясь на познание объективной необходимости. Марксистско-ленинская философия и эстетика выступают как против волюнтаризма, отрицающего всякую детерминированность творческого процесса, так и против абсолютного детерминизма, полностью исключающего свободу творческой субъективности. Представителями первой точки зрения являются экзистенциалисты (см. Экзистенциализм в эстетике). Н. Гартман писал: «Художника не подгоняет никакая обязанность, на нем не лежит никакая ответственность. Для этого ему открыто безграничное царство возможного, которое не связано никакими условиями… Свобода художника… является чистой свободой, не связанной никакими внешними узами». Экзистенциалисты трактуют свободу в субъективно-идеалистическом духе, но отличаются от Гартмана тем, что не отрицают нравственной ответственности творческой личности. На позициях абсолютного детерминизма стоят некоторые представители философии и эстетики неотомизма. Обе указанные тенденции метафизически противопоставляют друг другу необходимость и свободу и тем самым закрывают себе путь к правильному пониманию проблемы.

В современной буржуазной эстетике особенно широко распространена концепция абсолютной свободы художественной деятельности. Однако такая свобода существует лишь формально. В. И. Ленин называл ее буржуазной, анархической фразой, сплошным лицемерием. Писатель зависит от буржуазного издателя, от буржуазной публики, от цензуры, денежного мешка. Жить в обществе и быть свободным от общества, подчеркивает В. И. Ленин, нельзя. Французский писатель Бальзак нарисовал мрачную картину полного подавления художественной деятельности в условиях капитализма (роман «Утраченные иллюзии»). О враждебности капитализма творчеству говорят замечательные произведения немецкого писателя Т. Манна. Лучшие представители буржуазной интеллигенций говорят в один голос о враждебности капитализма творческому началу человека.

В. И. Ленин считал, что художников, писателей, актеров и т. д. нужно в первую очередь освободить от крепостнической цензуры, от буржуазно-торгашеских отношений, от политического шантажа и давления. Далее, их надо освободить от анархистско-индивидуалистических влияний, ибо анархизм - это вывернутая наизнанку буржуазность и несвобода. Путь к творческой свободе, по Ленину,- это преобразование общественных отношений, уничтожение власти слепых экономических сил. Такую свободу как раз предоставила творческим работникам Великая Октябрьская социалистическая революция. В беседе с К. Цеткин В. И. Ленин сказал, что до революции развитие искусства находилось в зависимости от моды и прихоти царского двора, от вкусов и причуд аристократов и буржуазии. Революция освободила художников «от гнета этих весьма прозаических условий. Она превратила Советское государство в их защитника и заказчика. Каждый художник… претендует на право творить свободно, согласно своему идеалу…».

Глубина постановки В. И. Лениным вопроса о свободе творчества заключается в том, что эту свободу он не противопоставляет ни объективной необходимости, ни общественному долгу художника. Подлинная свобода искусства состоит в том, что оно служит «не пресыщенной героине, не скучающим и страдающим от ожирения «верхним десяти тысячам», а миллионам и десяткам миллионов трудящихся, которые составляют цвет страны, ее силу, ее будущность». Именно из глубокой связи с жизнью народа, из добровольного, охотного служения делу социализма и коммунизма, по мысли В. И. Ленина, возникает настоящая, действительная свобода творчества. Имея в виду литературу социалистического общества, В. И. Ленин писал: «Это будет свободная литература, оплодотворяющая последнее слово революционной мысли человечества опытом и живой работой социалистического пролетариата, создающая постоянное взаимодействие между опытом прошлого (научный социализм, завершивший развитие социализма от его примитивных, утопических форм) и опытом настоящего (настоящая борьба товарищей рабочих)». В. И. Ленин указывал на необходимость обеспечить художнику большой простор для творческих поисков, личной инициативы, личных склонностей, индивидуального стиля и т. д. Художник не свободен в выборе объективных условий для своей деятельности, но он обладает свободой определения целей своих творческих замыслов и средств их воплощения. Т. о., творческая свобода реально существует, но она определяется целым рядом объективных и субъективных факторов: уровнем общественного развития, социальным строем, степенью познания художником объективных закономерностей, его мировоззрением, знанием законов искусства и художественного творчества. Все это налицо в условиях социалистического общества, где для творчества обеспечена полная, ничем не стесненная свобода.